С удовольствием доев остатки пудинга, Амелия вдруг почувствовала, что ей стало легче. Еда была тому причиной или горячая ванна, а может, немногословное участие няньки, но решение пришло к ней само. Она знала, что делать.

– Мне потребуются кое-какие припасы, – сказала Амелия.

Малридж кивнула.

– Я об этом позабочусь.

Малридж уже повернулась, чтобы уйти, когда Амелия схватила ее за руку.

– Спасибо тебе.

Худая, почти невесомая рука старухи коснулась ее волос.

– Я верю в тебя, маленькая разбойница.

– Господи, сделай так, чтобы ты не ошиблась во мне.

– Я не ошибаюсь, – сказала старуха и пошла собирать то, что потребовалось ее воспитаннице.

Амелия тем временем стала одеваться. Она надела простую удобную юбку и жакет из зеленого сукна с золотой тесьмой – тот самый наряд, что обычно надевала, когда устраивала вылазки на предмет осмотра окрестных пещер в Хоукфорте. Воспоминания, с которыми ассоциировалась эта одежда, были приятными, и это тоже хорошо. Волосы ее были все еще влажными после ванны. Она расчесала их щеткой, заплела в косу и не стала даже закалывать ее. На всякий случай она прихватила с собой ночную рубашку, смену белья и умывальные принадлежности, сложив все это в черный кожаный саквояж.

Уже на выходе из спальни взгляд ее упал на розы, что прислал Нилс. Должно быть, какая-нибудь горничная принесла их наверх, в ее спальню. Повинуясь странному порыву, она сорвала один бутон и засунула его за корсаж.

Малридж уже ждала ее внизу с корзинкой. Амелия осталась довольна выбором старухи. Она не стала спрашивать, каким образом Малридж удалось все это раздобыть, не обращаясь к помощи целительни-цы, которая такие вещи обычно держала у себя. Но у Малридж был талант приходить и уходить, оставаясь невидимой.

– Андреас рано или поздно закончит работу и тогда он спросит, где я.

– Что мне ему сказать?

Амелия медлила с ответом. Она была честной девушкой, и все в ней восставало против лжи. Но в исключительных обстоятельствах требовались исключительные меры.

– Солги ему. Если ты не хочешь принимать в этом участия, я могу оставить ему записку.

Малридж улыбнулась.

– Ты хорошая девушка, но со своей совестью я сама разберусь. Скажи мне, что ты едешь в Босуик.

– Что?

– Просто скажи мне это.

– Я еду в Босуик.

– Именно это я и скажу принцу Андреасу. Но ты должна мне пообещать, что будешь осторожной. При первом признаке опасности ты должна бежать.

Амелия и корзинку уложила в саквояж.

– Мне нечего бояться со стороны Нилса.

– Я тоже так думаю. Иначе я не позволила бы тебе вот так уходить. – Малридж вдруг взяла и крепко обняла свою выросшую воспитанницу и так же стремительно отпустила. – Тогда иди, пока я не передумала.

И Амелия пошла. Брутус, по-видимому, был удивлен, что его забирают из незнакомого стойла так скоро, но он при всей внушительности своих размеров был конем терпеливым. Или он просто почуял, что ему предстоит ехать домой. И рысь его стала бойче, как только они свернули на улицу, ведущую к дому Нилса.

Что до Амелии, то она бы предпочла, чтобы он, наоборот, замедлил ход, ибо, после того как ее всего пару часов назад выгнали, да еще учитывая сопутствующие обстоятельства, у нее не было никакой уверенности в том, что Нилс ее впустит. Она повела Брутуса в конюшню, успокаивая то ли его, то ли себя:

– Не бойся, мальчик, сегодня тебя больше никто не потревожит.

Расседлав коня и проверив, есть ли у того свежая вода, она погладила Брутуса по холке.