Елизавета рассмеялась и продолжала:

– Моя подруга работает директором магазина одежды, и ей нужна нормальная порядочная девочка на должность продавца. Ну, все как водится – три месяца испытательный срок, пока вы осваиваете премудрости, потом Лида решит, подходите ли вы ей. Это в Петровском пассаже, бутик…

Я так озадачилась словами «Петровский пассаж», что пропустила все остальное.

– Таня, вы меня слышите?

– Да… я просто… Елизавета Владимировна, а что такое Петровский пассаж?

К чести Елизаветы, она даже не хмыкнула.

– Это такой дорогой торговый центр напротив ЦУМа, – спокойно пояснила она. – Один выход на Петровку, а второй, кажется, на Неглинку.

– Спасибо, Елизавета Владимировна, надеюсь, что директор сочтет меня подходящей кандидатурой.

– Ну и прекрасно. Подъезжайте в среду к двенадцати в бутик «Ферре», Лидия с вами поговорит.

Я повесила трубку и потерла свои покрасневшие уши. Ну и что такого, что я в первый раз слышу о Петровском пассаже? Ясно, что такое место мне не по карману. А вот, между прочим, я со времени приезда в Москву – всего-то несколько месяцев – успела побывать в Третьяковской галерее, Пушкинском музее – два раза, усадьбе Архангельское, не говоря уже о музеях Кремля. Вот! А Дим в Пушкинский музей второй раз идти отказался.

Услышав о моих планах на ближайшее будущее, муж удивленно вздернул брови и насмешливо спросил:

– Почему не в манекенщицы?

Я швырнула в него подушкой и принялась долго и тщательно убеждать нас, что эта работа может – я же пока ничего не утверждаю – оказаться намного лучше. По деньгам. И мне хоть будет с кем поговорить.

Он хмыкнул и пошел спать, гад такой.

А на следующий день, когда я носилась по офису как взмыленная лошадь, обнося людей свежекупленными канцтоварами, бумагой, кофе и прочим, у меня зазвонил мобильник. От неожиданности я уронила пачку бумаги на клавиатуру компьютера, и чертов агрегат злобно взвыл. Ему вторил Марат, получивший пачкой по пальцам, плюс у него там что-то сбилось в компе. Я быстро шмыгнула прочь и зашипела в телефон как разъяренная кобра:

– Да? Кто это?

Конечно, это была Ника. И конечно, она плакала. Разобрать я ничего не могла, Марат орал как потерпевший, и я быстро сказала, что жду ее в час в «Шоколаднице» возле офиса, и отключилась. Ника гениальная портниха – она шила мое свадебное платье. Но угораздило же девушку влюбиться в главного ловеласа Димовой компании – Мишаню.

В кафе я влетела пятнадцать минут второго, и Ника уже сидела за столиком, нахохлившись, как маленький печальный воробей. Перед ней остывала чашечка шоколада, его глянцевая темно-коричневая поверхность покрылась бархатистой корочкой; и я, заглянув туда в надежде увидеть что-нибудь полезное в шоколадной гуще, не увидела ровным счетом ничего. Я плюхнулась на стул и закрутила головой в поисках официанта. Народу, как всегда в ланч-тайм, набежало довольно много, и официантка носилась где-то в другом конце зальчика.

Я решила начать с дел, отложив еду на потом.

– Ника, что случилось?

Честно сказать, я была уверена, что эта дуреха залетела и теперь мается, не зная, что делать и что говорить своему обожаемому Мишане. Какие все же мужики козлы!

– Да нет, ничего страшного, – пробормотала Ника, глаза ее быстро наполнялись слезами. – Просто… Я утром позвонила ему домой… думала, может, мы в обед увидимся или он зайдет… А там Лариса.

– И что?

– Ну, ничего. Она трубку сняла, я растерялась, когда услышала женский голос, и спрашиваю: это кто? А она так спокойно говорит: это Лариса. Миши нет дома, ему что-нибудь передать?

Я восхитилась.