- Двое, - тихо повторила Нина. - А после полета останется кто-то один…

Он опустил глаза, глубоко вздохнул и стал ходить по своему дому из угла в угол. Он считал шаги: пятнадцать шагов в одну сторону и пятнадцать в другую. Он ждал, что скажет Нина теперь.

- А если лететь одному?

- Вот одному нельзя. По крайней мере, должны быть двое.

- Я знала, что так и будет, - сказала Нина. - С самого начала знала. И что удивительнее всего, я тебя понимаю. Ты понимаешь тех, кто отказался, а я понимаю тебя.

Он посмотрел на Нину, на светловолосую девушку, с которой так странно связалась для него эта экспедиция, потому что впервые встретились они в тот самый день, когда Андрей узнал о будущем полете на Теллус; и на него вновь нашла, захлестнула с головой эта волна немыслимости, ирреальности всего происходящего. Немыслимым казалось то, что с этой девушкой можно расстаться хоть на миг, расстаться и не знать, увидит ли он ее когда-нибудь снова.

- Надо только представить, - пробормотал он, - что ждем все мы от этой экспедиции. А потом представить другое: экспедиция откладывается на двести сорок семь лет, и, значит, потом снова кому-то придется решать, лететь или нет, потому что, если откажемся мы, тогда информация из будущего относится не к нашей, а к той, следующей экспедиции.

- Стоит только представить, - как эхо повторила Нина.

- Ведь ты же знаешь, я обязательно вернусь, - сказал он бодро.

«Я или Крылов», - мгновенно пронеслось у него в голове. «Он остался один… остался один… остался один…»

Нина еле слышно вздохнула.

- Ты ведь даже не успел съездить домой.

- Теперь уже не успею.

Нина зябко поежилась, и он обнял ее.

- А вот ему, наверное, еще тяжелее, - проговорила Нина. - Не только потому, что сейчас он один отвечает за все и за всех. - Она помолчала. Сергей Крылов - это ведь его сын.

- Сын? - переспросил Андрей машинально. - Чей сын?

- Генерального директора. - Нина хотела, вероятно, улыбнуться, но улыбка не получилась. - Только об этом очень немногим известно. Он считает, что детям только вредит, если их родители знамениты. Он считает, что дети сами должны идти вперед и что цену им должны знать, не оглядываясь на их фамилии. Особенно, если дети делают то же, что и родители… В Управлений об этом знают, вероятно, всего пять-шесть человек. Крылов не настоящая фамилия, псевдоним. Я бы тебе ничего не сказала, если б ты не летел именно с ним.

Андрей поднялся и прошелся по комнате. Перед его глазами встало как наяву лицо Сергея Крылова и рядом - добродушное, мягкое лицо генерального директора. Пожалуй, в лицах действительно было некоторое сходство. Хотя ростом сын явно отстал от отца.

- И он… он разрешил ему отправиться в экспедицию?

- Об этом ты сказал мне сам, - ответила Нина.

Перед его глазами опять стояло лицо Сергея Крылова, юного, застенчивого специалиста по оборудованию сверхсубсветовика, будущего его спутника.

- Его сын, - пробормотал Андрей. - Как же ты об этом узнала, если никто не знает?

Нина вздохнула.

- Обещала никому не говорить. Но сейчас, наверное, можно. Узнала случайно: я дежурила, когда в моем секторе садился одноместный тренировочный корабль. Кажется, он летал к Марсу или Юпитеру, не помню точно. Да это не важно. Редчайший случай: при посадке отказали тормозные двигатели. Пилот был очень юн и не знал, на что решиться. Как положено по регламенту, я тут же сообщила об этом в дирекцию Управления. Через несколько минут в мою диспетчерскую пришел сам генеральный. Он сам стал вести пилота, и я волей-неволей слышала весь разговор.