– Сам виноват! – почти пролаял он. – Догадался обо всем, так хоть молчал бы.

– Так я ведь сказал тебе еще не все. Как только вы прикончите меня, эта дама убьет тебя. Потому как ты при любом раскладе лишний.

Чернов рассмеялся:

– Если и убьет, то не раньше, чем я отдам ей половину полученной с Таньки Игнатович суммы.

– А подельник?

– Какой подельник? – Чернов затормозил так резко, что я едва не пробил лбом стекло.

– Тот самый, что работает охранником у Игнатовича. Ты дурак, Чернов, ты очень большой дурак.

– Он лжет! – резко и со злобой выдохнула Марина Сергеевна.

Пистолет, вытащенный мною из кармана, кажется, явился для дамы полной неожиданностью, хотя, идучи на скверное дело, надо быть готовой ко всему. Впрочём, Чернов в долгу не остался и приставил к моей голове пистолет свой.

– Потрясающая сцена, – заметил я. – Обрати внимание, Виктор, дама целится не в меня, а в тебя, ты сейчас для нее главная угроза. Кстати, Марина Зябликова в девичестве была Сычевой.

– Ну и что?

– А то, что у мадам Игнатович есть любовник, охранник ее покойного мужа – Юра Сычев. Писаный красавец. А мужем Татьяны Игнатович был натуральный облезлый козел: сам гулял, а жене не давал. Ну какое русское сердце выдержит такую несправедливость: На счастье влюбленных, у Юры Сычева есть очень решительная старшая сестра. Она и предложила уладить дело. Не даром, конечно. Но тут возникла проблема. Свернуть шею старому сморчку каратистке Марине труда не составляло. Но любой следователь, копнув ее биографию и вызнав правду о спортивном прошлом, тут же задался бы вопросом: а не она ли убила престарелого джентльмена? Требовалось прикрытие, и это прикрытие обеспечил им ты в моем лице. Все было очень просто: сначала с тобой познакомилась Зябликова и закрутила легкий романчик. Потом пришла Татьяна Игнатович и разыграла набитую дуру, ревнующую своего старого козла-мужа. Ты, смеха ради, рассказал об этом Зябликовой. А она, тоже смехом, подсказала тебе план, как использовать создавшуюся ситуацию, чтобы сорвать куш. Сначала ты воспринял это предложение как шутку. А после тебе подумалось: а почему нет? Кого жалеть-то? Олигарха, что ли? Немножко жаль было Игоря Веселова, но ведь ты действительно собирался заплатить ему большие бабки, которые парню за тридцать лет нё заработать. И все складывалось более чем хорошо, прямо как по нотам. Игнатович был убит, как планировалось. Веселов согласился сесть в тюрьму. А главное, Татьяна Игнатович, пришедшая в ужас после твоих намеков, пахнущих шантажом, не торгуясь, выложила за пустую, в общем-то, бумажку триста тысяч долларов. Тебе и в голову не пришло, что рассталась она столь легко с этой суммой потому, что знала – тебе этих денег не тратить. Но тут Зябликова сообщила, что я заартачился, что я все пронюхал и требую сумму вдвое большую, чем вы планировали мне дать, и тебя задавила жаба, Витя. Ведь ты уже держал триста тысяч в руках, и вдруг нате вам, отдать другому дяде. Стрелять, как я понимаю, в меня должен был ты. А потом Зябликова пристрелила бы тебя. Ибо твоя смерть планировалась с самого начала, сел бы я в тюрьму или нет. Ты слишком много знал и, чего доброго, пронюхал бы, кем Сычев доводится Зябликовой, и без труда раскусил бы всю комбинацию. И потребовал бы куда большую долю. Вот почему прекрасная Марина держит на прицеле не меня, а тебя. Мне ведь суд может не поверить, поскольку я лицо, слишком сильно замаранное, а вот ты – совсем иное дело. Ты, чего доброго, вздумаешь разоблачить всех. И тогда прощай, миллионы и безбедная сладкая жизнь.

– Ну что же, – спокойно сказала Зябликова, пока Чернов бессильно шевелил губами. – Виктор прав: ты слишком умный, Игорь, И это действительно становится нашей проблемой.