Настя ещё долго объясняла Людмиле Ивановне, какую ошибку она сделала. Но они так и не поняли друг друга.

– Понятно, – сделала заключение Настя, – вы просто его ещё любите и рассчитывали на его возвращение.

В этом Марта была согласна с Настей. Она тоже была уверена в том, что мама, несмотря на предательство отца всё ещё его любит.

– Как можно любить предателя? Даже несмотря на то, что он мой отец, мне противно видеть произошедшие в нём перемены. С нами он был совсем другим. А Эммочка за несколько лет смогла внести свои коррективы не только в его облик, но и характер, да такие, что он для меня стал совсем чужим человеком. Нет, если вдруг у меня в жизни случится такое, я никогда, никогда не смогу простить предателя. Никогда!

– Конечно, зарекаться не надо, но мой тебе совет. Не теряй голову, не все примеры бери с матери, да и с меня тоже.

В Насте Марта нашла близкую подругу. Они с мамой привыкли к весёлой вечно активной балагурке так, что стали забывать, что она им просто соседка, которая, решив свои проблемы, покинет их квартиру. А уж о том, кого к ним потом подселит вредная Эммочка, им даже думать не хотелось.

Но, как это всегда бывает неожиданно и вдруг, отец Марты попал в автомобильную катастрофу и разбился насмерть. Это известие ввергли Людмилу Ивановну в шок. Марта пыталась как-то успокоить маму, но она не поддавалась никаким уговорам и всё больше сидела в когда-то любимом кресле отца, замкнувшись на своих мыслях, а возможно, гуляя по своим воспоминаниям. Однажды, после успокоительной беседы Марты с матерью, Настя увела её на кухню.

– Не трогай маму, пусть свыкнется с мыслью, что возврата к прошлому нет. Любила она твоего непутёвого отца. Очень любила, – и Настя заплакала.

Марте было невдомёк, как можно, несмотря на всё горе, которое принёс ей отец, так убийственно для себя продолжать его любить. Марта плакала по отцу, жалея его.

Но постоянно ловила себя на мысли, что плачет она больше не как по ушедшему отцу, а как по тем счастливым моментам, которые она испытала тогда, когда он жил с ними.

– Наверное, мне не дано это чувство – любить. Так полюбить, как мама, я не смогу. Да и надо ли? Вот так полюбишь, а он тебя возьмёт и предаст.

Марта боялась за маму. Даже Эмме на похоронах стало жалко её и она, с сочувствием в голосе предложила первой жене поплакать.

– Нельзя всё в себе держать, вы поплачьте. Ничего теперь не вернуть, а вы своё здоровье совсем разрушите.

Сама-то Эммочка ревела белугой громко с причитаниями. Но так, же быстро успокаивалась. А ещё через некоторое время, не дождавшись сороковин, быстро оформила комнату в их квартире на себя. И как только Настя не доказывала Людмиле Ивановне, что в этой комнате есть доля Марты, всё осталось, как есть.

Но ушлая Эмма на этом не успокоилась и стала уговаривать Людмилу Ивановну продать ей ещё одну комнату.

– Вам деньги нужны? Цены за ЖКХ растут. А я пойду вам навстречу, всё-таки Лёнечку я любила, ради его памяти буду нести все расходы за коммунальные услуги.

Тогда Насте удалось уговорить маму Марты не делать этого.

Здоровье Людмилы Ивановны ухудшалось с каждым днём, перед самыми школьными выпускными экзаменами ей пришлось лечь в больницу.

– Чего такая грустная? – спросила Марту Настя, варившая кофе на кухне, когда Марта пришла с очередного экзамена в школе, – была в больнице? С матерью что-то не так?

– Я к ней вечером пойду, сейчас не пропустят, – ответила Марта, выкладывая на стол булочки, кефир, который она купила для передачи в больницу.

– Возьми, я творог на рынке купила и сыр вкусный, маме понравится. Нет, я же вижу, что-то не то, давай колись, что случилось. Обидел кто? – наседала Настя.