– Марта Леонидовна подъехал ювелир Янович.

– Отлично. Жду.

Через несколько минут в кабинет вошёл глубоко пожилой мужчина, опирающийся на палочку.

– Вы мне только скажите, – после приветствия спросил он Марту, – меня не арестуют прямо сейчас?

– Да, что вы, Генрих Маркович, – пытался его успокоить Коршунов.

– Знаете ли, совсем не хочется доживать свой век на Колыме, тем более к этому очень давнему делу, какое я имею отношение? Я не крал, не убивал…

– Не переживайте так, расскажите в чём дело, что было тогда, – предложила Марта.

– Так значит, что было? А тогда ничего не было такого, за что мне стыдно должно быть сегодня. Понимаете, я был уже не молод, но ещё полон сил и умения. Могу сказать без стеснения, у меня не руки, золото! Да, да, не улыбайтесь, вам любой скажет, что у Генриха Марковича не руки, а золото. Но так было тогда, а сейчас! Э, глаз не тот, а руки. Но не будем за меня. Была брошь! Я вам так скажу, эту прекрасную вещицу получила фрейлина Екатерины второй за верность императрице и за оказанную ей секретную услугу прямо с её золотых ручек. Но так говорит история. Я ничего не придумал. А вот, почему старая фрейлина отдала эту брошь не сыну, а именно своей невестке? Вы не знаете? Таки послушайте, что скажет вам старый Генрих Маркович Янович. Потому, что та милая девочка, спасла этого пьяницу, игрока и кутилу, сына той фрейлины. А вы в курсе, что игрока не удержит даже атомная война? Я вам так скажу, пока бомба будет лететь, он таки успеет сделать ставку и напоследок проиграть свои последние штаны. Я вам скажу больше. За свою долгую трудную жизнь, я не видел ни одного игрока, который бы сам бросил играть. Я таких не видел, но говорят, что раньше были. Проигрался, пулю в голову и всё! Но жизнь внесла свои коррективы и с некоторых пор за игру в карты стали сажать. А теперь вы угадайте, за что он бросил играть в карты? Не пытайтесь, не угадаете. Это девочка спасла его своей любовью. Всего-то, да? Казалось, что тут такого, и я любил. О! Скажу я вам, как я любил! У меня три сына.

– Генрих Маркович, – Александр Григорьевич положил ладонь на плечо старика.

– Да, Генрих Маркович Янович, знает толк в любви, но вы, я догадываюсь, пригласили меня услышать не мою историю. Сядьте, молодой человек, не зависайте надо мной, как тусклый фонарь на улице. У вас глаз уже не блестит. Вам уже не надо. А вы послушайте, – он обратился к Марте.

– Как надо любить мужа, чтобы умирая, свекровь подарила брошь Фаберже, с алмазом «Красный тюльпан» не сыну, а невестке с условием передать это богатство, это чудо, своей невестке, если та будет достойна. Но если её невестка нарушит условие и будет замечена в измене, или плохом отношении к супружеским обязанностям, или при её ранней кончине, брошь должна будет передана обратно свекрови. Если та доживёт до тех горестных дней или другим наследникам: дочери или если нет больше никого, невестке сыновей второго сына, если таковая имеется. Так говорит история.

– Сложное условие. И оно было зафиксировано на бумаге? – спросила его Марта.

– Чего не знаю, буду молчать.

– Так, где сейчас эта брошь? – не вытерпел Александр Григорьевич.

– Вот! Хороший вопрос. Хорошо, молчать не буду. Уже лет двадцать, как она хранится у одного очень серьёзного коллекционера, но приличного человека, который искал её. И нашёл в самый нужный момент.

– С вашей помощью? А вы видели её? – Марта остановила мужчину, от ещё одного рассказа.

– Как вас, голубушка, как вас! По-другому, как бы я мог сделать точную копию этой броши? А я сделал. И скажу я вам, был бы я Фаберже, сказал бы, что моя работа лучше.