Генерал де Голль

 После подобного эпиграфа сказать, что Шарль де Голль не любил Елисейский дворец, значило бы не сказать ничего. Дворец казался генералу несерьезным и вообще плохо приспособленным для проживания и работы государственных правителей. Сам де Голль не раз отмечал, что в качестве ставки главы государства предпочел бы Венсенский замок, неудобный и хмурый, но зато такой благородный. Тем не менее ему удалось привыкнуть к Елисейскому дворцу и проводить здесь массу времени, практически не заботясь о том, какое величие и какой размах он мог бы привнести в эту извечную обитель чудаков и эксцентриков.

 Елисейский дворец – нынешняя парижская резиденция президента Республики – был построен по двум причинам, разным, но в то же самое время косвенно связанным между собой: первой причиной был брак по расчету (по сути, мезальянс), а второй – воля Регента. Причем вторая причина плавно вытекала из первой.

На заре XVIII века любезный Луи-Анри де Ля Тур д’Овернь, граф д’Эврё, генерал-полковник кавалерии, внезапно для себя обнаружил, что его обременительная служба приносит средства, которых едва хватает на достойное пропитание. Оказалось, его родители, герцог Буйонский и Мария-Анна Манчини (последняя племянница небезызвестного кардинала Мазарини), попросту промотали то немалое состояние, что досталось им от дорогого дядюшки. Очаровательная, но склочная и распутная герцогиня не умела должным образом обращаться с деньгами. В довершение всех бед она допустила оплошность, скомпрометировав и себя, и свою сестру Олимпию, графиню Суассонскую, в нашумевшем деле о ядах, так что была вынуждена скрываться от правосудия. Жизнь ее супруга герцога также была несладкой: не только жена преподносила ему сюрпризы, но и его брат, который был церковником, а точнее – главным капелланом Франции, что, впрочем, не заглушило в нем известного пристрастия к поющим мальчикам из хора…

Стечение всех вышеперечисленных обстоятельств привело к тому, что граф д’Эврё, наследник одного из самых знатных родов Франции, по достижении тридцати лет был вынужден пойти на крайние меры. Следуя совету своего друга графа Тулузского, незаконного сына Людовика XIV и мадам де Монтеспан, он всерьез решил обдумать все предложения и увидел великолепный выход из столь затруднительного положения – богатую женитьбу. Граф Тулузский брался похлопотать о своем друге с тем лишь условием, что тот согласится породниться с человеком низкого происхождения. И кто же, по мнению графа, должен был стать тестем? Финансист Кроза, прозванный людьми Кроза-Богачом, чтобы в разговоре отличать его от младшего брата (Кроза-Бедняка), который, впрочем, к тому времени тоже имел неплохое состояние.

Очевидно, узнав о том, кто именно станет его будущим родственником, молодой граф д’Эврё не особенно обрадовался. Если бы он только мог, ему следовало бы приобщиться к трудам известного мемуариста Сен-Симона, где было ясно сказано:

«Кроза родился и вырос в Лангедоке, где устроился работать подручным у некоего Пеннотье. Поговаривали, что Кроза был его лакеем. Поначалу шустрый малый был мелким приказчиком, но затем выслужился до казначея. Он отдавал деньги под залог банкирам и судовладельцам и вскоре стал первым богачом Парижа. Король пожелал сделать опытного дельца управляющим герцога Вандомского. И по мере того как Кроза богател, росла и его слава».

В действительности же Кроза, будучи весьма способным предпринимателем, разбогател на торговле с Луизианой, где имел некоторые привилегии. Вместе с тем он занимался меценатством и перевез в только что отстроенный особняк на площади Людовика Великого (ныне это Вандомская площадь) редкое собрание картин, в числе которых были работы Тициана, Тинторетто, Ван Дейка и других великих художников – все, что в дальнейшем приобрела императрица Екатерина II.