— Я дал тебе жизнь, и где твоя благодарность? Скоро весь мир станет нашим, нам покорится природа, все изменится раз и навсегда. Я предоставил тебе возможность участвовать в этом великом начинании, а ты от него отворачиваешься. Неужели в своем заблуждении ты поверил, что религия, которую ты проповедуешь, содержит в себе толику правды?

Дюшен продолжал смотреть на фантасмагорического Уэрнера.

— Сэр, вы можете освободить меня несколькими словами.

— Бога нет, Патрик, а если бы и был, для таких, как ты, он не найдет места в раю.

Смирение, которое зазвучало в голосе священника, решительно не понравилось Виктору.

— Сэр, мне не нужен рай. Хватит вечной темноты и молчания.

У Виктора он вызывал только презрение.

— Пожалуй, ты — самое жалкое из всех существ, которые мне довелось создать.

Священник не ответил, и тогда Виктор включил динамики, соединенные с микрофонами, установленными в изоляторе. Уэрнер по-прежнему кричал от ужаса и боли. Кошачий визг перемежался вполне человеческими криками безумца и совершенно незнакомыми звуками, которые, возможно, могли издавать какие-то насекомые.

— Открой дверь переходного отсека, — приказал Виктор одному из сотрудников. — Отец Дюшен хочет утешить беднягу Уэрнера.

— Сэр, лишь несколькими словами вы можете… — Отец Дюшен дрожал всем телом.

— Да, — прервал его Виктор. — Могу. Но я потратил на тебя время и ресурсы, Патрик, и в твоем случае инвестиции не принесли желаемого результата. А так ты сможешь сослужить мне последнюю службу. Мне нужно знать, насколько опасным стал Уэрнер для всех, кроме себя. Войди туда и продемонстрируй мастерство священника. Письменный отчет мне не нужен.

Дверь переходного отсека открылась. Дюшен направился к ней. На пороге остановился, посмотрел на своего создателя.

Ни выражение лица священника, ни его глаза ничего Виктору не сказали. Хотя он создал их всех и прекрасно разбирался в структуре их тел и мозга, некоторые из Новых людей иногда становились для него такой же загадкой, какой были Старые люди.

Не произнеся ни слова, Дюшен вошел в переходной отсек. Дверь за ним закрылась.

— Он в воздушном шлюзе, — сообщил Рипли.

— Это не воздушный шлюз, — поправил его Виктор.

— Наружная дверь заперта, — доложил один из сотрудников. — Внутренняя дверь открывается.

Мгновением позже Уэрнер перестал кричать. Он оставался на потолке, но переключился с собственных проблем на что-то еще.

Отец Дюшен вошел в изолятор.

Дверь за ним закрылась, но никто из сотрудников не доложил об этом, нарушая заведенный порядок. Комната наблюдения погрузилась в мертвую тишину.

Дюшен заговорил, но обращался он не к монстру, висящему на потолке, а к своему создателю, глядя в одну из камер:

— Я прощаю тебя, Отец. Ты не ведаешь, что творишь.

В это самое мгновение, до того, как Виктор успел разразиться яростным ответом, Уэрнер доказал, что стал смертельно опасен. Впрочем, находящиеся в комнате наблюдения в этом и так не сомневались. Такие клешни и жвала могли нести только смерть.

Программа, заложенная в священнике, требовала, чтобы он боролся за свою жизнь, сил ему тоже хватало, да и тело отличала повышенная сопротивляемость. Поэтому благодаря силе и сопротивляемости смерть его была не легкой, а медленной и жестокой, но в конце концов он получил то, о чем просил.

Глава 57

— Многие теологи считают, что собаки и некоторые другие животные имеют простые души, но бессмертные они или нет, сказать не может никто. — Девкалион смотрел, как глаза пастора Лаффита нервно бегают под опущенными веками.