Конечно, в этой нынешней практике есть и плюсы. И главный из них прост: всё давно придумали до тебя — не умничай, а бери да пользуйся. С тех пор как тотальная франшиза повсеместно оттеснила на задворки индивидуальные проекты, у райтеров появился стабильный заработок и уверенность в завтрашнем дне. Хотя даже самые коммерчески успешные российские литпредприятия — вроде многотомной «Саги о Фирсановых» по английской лицензии или «Мелкого цесаревича» по французской — не обходились без нудных согласований и утомительных придирок со стороны иностранных партнеров. Хорошо было Набокову: он-то успел написать свою «Аню в Стране Чудес» в ту пору, когда «Алиса» Льюиса Кэрролла оставалась практически бесхозной. Но мы живем не в двадцатом веке, а в середине двадцать первого, когда ничего бесхозного не бывает…

Тяжело вздохнув, Кругликов целиком удалил из рабочей директории «ZAKAZ» файл «yaroslav.doc» и открыл файл «detektiv chomsky.doc», начатый еще вчера. Авось у него сегодня остросюжетная проза покатит лучше, чем патриотическая поэзия.

«…Но объясните мне, дорогой Хомский, как вы догадались, что эту сандаловую трость рядом с трупом обронил вор в законе Мориадзе, по прозвищу Профессор?

Земский доктор Яков Ватман снял валенки и отряхнул от налипшего снега каракулевый воротник своего зипуна. Орест Хомский, вошедший в избу следом за ним, весело рассмеялся: «Ах, дружище Ватман, не будьте ребенком! Моя трость, как видите, при мне, ваша — при вас, а простые пейзане в этой глуши предпочитают дрыны и оглобли. Это же элементарная дедукция, сэр! И, кстати, достаньте из саквояжа мою походную балалайку. Пока инспектор Листьев и его неповоротливые городовые сюда не доехали, я еще успею сыграть на ней «Времена года» Чайковского…»

Кругликов дважды пробежал глазами написанное, чувствуя в нем какой-то скрытый изъян, и лишь с третьего раза споткнулся, наконец, об обращение «сэр». Эх, опять прокол!

Все, кто зарабатывал на жизнь англо-американской франшизой, «сэра» ненавидел. Сохранять в тексте это цепкое, как репей, слово из трех букв, было нельзя, но и найти ему универсальный русский аналог тоже невозможно. Сам Кругликов в разное время перепробовал, кажется, все — от «товарища» до «гражданина начальника», от «сударя» до «мужчины». С горя он даже пару раз пытался контрабандно протащить «эй ты!» и «человек!», но был пойман с поличным и подвергнут унизительной выволочке…

Похоже, рабочий день сегодня не задался. Чтобы выйти из полосы невезения, надо было срочно сменить занятие.

Кругликов решительно встал из-за стола, пересек комнату, упал на диван и наугад раскрыл лежащий на тумбочке том в глянцевой суперобложке.

Для отдохновения и успокоения нервов Кругликов давно выбрал верное средство — книгу. Она, конечно, не должна была быть худлитом: не ровён час, наткнешься на кого-нибудь из здешних коллег-райтеров. Только импорт! К счастью, вчера в «Букинисте» на Кузнецком мосту он удачно прикупил почти что не потрепанную «Историю второй мировой войны» какого-то американца Брендана Прайса, на языке оригинала. Уж английский-то Кругликов знал прилично и мог себе позволить во время отдыха немножко покайфовать, лавируя между артиклями и почти бездумно впитывая длинную цепочку перечисленных дивизий и названий населенных пунктов…

Но что это?! Дойдя до страницы 220, райтер вдруг почувствовал, что начинает сходить с ума: быть не может, чтобы президент США Франклин Делано Рузвельт вызывал в Белый дом молодого летчика Джорджа Буша с целью обсудить с ним план высадки союзников в Нормандии и текущую ситуацию в низовых партийных организациях!

Немыслимо! Черт! Черт! Неужели?! Пораженный страшной догадкой, Кругликов стал торопливо изучать выходные данные книги и в дальнем уголке обнаружил роковую надпись мелким шрифтом: букву F в кружочке и роковые слова — The Small Land.