Однако последние три года уже как-то приучили жителей к снежной зиме, начинающейся едва ли не в середине ноября.

Хотя, случались и раньше снежные зимы. Но реже…, гораздо реже.

На какой-то короткий миг он почти ощутил на своем лице ледяные кристаллы холодных снежинок, но только прикрыл глаза, прогнав ненужные мысли.

Те часто приходили в такие дни. С возрастом, хочешь-не хочешь, есть что вспомнить. И пусть в свои сорок два Игорь не считал себя старым…

Память, она есть у всякого.

Сейчас стояло начало декабря, а столбик термометра держался не ниже плюс пятнадцати, только ночью опускаясь до трех-пяти градусов тепла. Снегом даже не пахло.

Игорь Валентинович, заведующий гематологического отделения областной больницы усмехнулся своему детскому желанию увидеть, как искрится на земле выпавший белый, пушистый снег.

Странно, как автомобилист, он даже радовался тому, что зима началась так тепло.

А вот как… как кто? Кто, кроме детей, радовался снегу?

Игорь улыбнулся шире.

Он знал еще пару человек, которые обожали снег не меньше детей. И пожалуй, сам попал под влияние своей названной дочери и ее подруг, которые вчера так долго сокрушались при нем, что снега, все же не хватает.

Покачав головой, Игорь в последний раз посмотрел в тусклое окно — на улице одиннадцать дня, а в отделении горят все лампы — настолько пасмурно и тускло.

Кивнув на тихое приветствие проходящей мимо медсестры, он отошел от места своего наблюдения.

Погода погодой, но разговор с главврачом больницы стоял выше в приоритетах, чем сожаления о наличии тумана и смутные обрывки памяти, которые наслаивались годами.

Еще раз немного грустно улыбнувшись погоде за окном, Игорь медленно направился к выходу из своего отделения, время от времени останавливаясь, чтобы поздороваться с кем-то из пациентов или ответить на их вопросы касательно лечения.

У него всегда было время для людей, которых Игорь лечил. Его жизнь заключалась в этой больнице и в этом отделении. А еще, в этих людях.

Хотя, в последние три года у него появилось несколько очень дорогих людей, и крестник, которого Игорь обожал баловать, так же, как и его мать. Однако, как нередко корила его Лена — Игорь все же жил в больнице и больницей.

Он отшучивался, что именно благодаря этому, она с Лешкой осталась на этом свете. Лена соглашалась, и всегда с безмерной благодарностью в карих глазах смотрела на Игоря, которого считала своим спасителем и ангелом-хранителем.

Игорь был искренне рад, что когда-то эти двое появились в его плоской и однолинейной жизни, что принесли с собой новых друзей и чувство семьи, которого Игорь не имел так долго.

Однако… заполнить все — было не в их силах и власти.

И не в возможностях Игоря оказалось забыть об этом. Потому, наверное, он все так же много времени уделял своим больным и отделению.

Сюда так часто попадали те, кому больше не к кому оказывалось обратиться, кто имел так мало надежды на то, что вернется к своей обычной жизни или имеет шанс на ее продолжение. И Игорь честно пытался вернуть таким людям эту надежду.

Ему не всегда удавалось. Он знал, что не во власти человека спасти каждого. Но за тех, кого мог вылечить, Игорь боролся изо всех сил.

На лестнице, которую он предпочел лифту, Игорю пришлось задержаться — мать одного из его пациентов, девятнадцатилетнего парня, поступившего два дня назад, никак не могла смириться с диагнозом сына. Игорь знал, что опаздывает, но объяснить этой женщине, что ее сын сможет жить, пусть и придется корректировать привычки и поведение — для него было важнее. Оттого он постучал в дверь кабинета начальника на три минуты позже договоренного времени.

— Войдите.

Игорь распахнул дверь и с улыбкой подошел к столу, пожав протянутую руку Калина Анатолия Геннадиевича, своего начальника и друга.