«Сохрани вас Боже! — закричал один бывалый человек, — жизнь проклянете! Я десять раз ездил по этой дороге и знаю этот путь как свои пять пальцев. И полверсты не проедете, бросите. Вообразите, грязь, брод; передняя лошадь ушла по пояс в воду, а задняя еще не сошла с пригорка, или наоборот. Не то так передняя вскакивает на мост, а задняя задерживает: вы-то в каком положении в это время? Между тем придется ехать по ущельям, по лесу, по тропинкам, где качка не пройдет. Мученье!»

«Всё это неправда, — возразила одна дама (тоже бывалая, потому что там других нет), — я сама ехала в качке, и очень хорошо. Лежишь себе или сидишь; я даже вязала дорогой. А верхом вы измучитесь по болотам; якутские седла мерзкие…»

«Седло купите здесь, у Американской компании, черкесское: оно и мягко, и широко…» — «Эй, поезжайте в качке…» — «Нет, верхом: спасибо скажете…» — «Не слушайте их…» — «В качке на Джукджур не подниметесь…»

«Что это такое Джукджур?» — спросил я, ошеломленный этими предостережениями и поглядывая на всех.

«Вы не знаете, что такое Джукджур?- спросили меня вдруг все. — Помилуйте, Джукджур!..»

«Джукджур, — начал один учено-педантически, — по-тунгусски значит большая выпуклостьи нашим и вашим…» — «Совсем не то; это просто две кожаные сумки, которые вешают по бокам лошади для провизии и вообще для всего, что надо иметь под рукой». — «А ящики есть?» — спросили опять. «Нет; а разве надо?» — «Как же вы повезете вещи? В чемоданах и мешках не довезете: лошадь будет драть их и о деревья, и вязнуть в болотах, и… и… и т. д. А в каждый ящик положите по два с половиной пуда и навьючьте на лошадь. Чемодан бросьте». — «Зачем бросать? всё возьмите!» — заметил бывалый. «А зонтик можно взять?» — спросил Тимофей, несмотря на мой свирепый взгляд. «И зонтик возьми», — был ответ.

«Сары, сары не забудьте купить!» — «Это еще что?» — «Сары — это якутские сапоги из конской кожи: в них сначала надо положить сена, а потом ногу, чтоб вода не прошла; иначе по здешним грязям не пройдете и не проедете. Да вот зайдите ко мне, я велю вам принести».

И мой любезный хозяин Михаил Сергеевич повел меня к себе и велел позвать Александру. Пришла якутка, молодая и, вероятно, в якутском вкусе красивая, с плоским носом, с узенькими, но карими глазами и ярким румянцем на широких щеках. «Здравствуй…» — тут он сказал что-то по-якутски. «Что это значит?» — спросил я. «Прекрасная женщина». — «Есть сары?» — «Есть». — «Принеси». — «Слусаю», — отвечала она и через пять минут принесла сапоги на слона с запахом вспотевшей лошади и сала, которым они и были вымазаны. «Вынеси, вынеси скорей! — закричал я, — ужели их надевают люди?» — спросил я Михаила Сергеевича. «И очень порядочные, — отвечал он, — и вы наденете».

Но я подарил их Тимофею, который сильно занят приспособлением к седлу мешка с чайниками, кастрюлями, вообще необходимыми принадлежностями своего ремесла, и, кроме того, зонтика, на который более всего обращена его внимательность.