Мне нужно сказать что-нибудь.

— Он прав. Я не кусаюсь.

Ее плечи напрягаются, она медленно поворачивается ко мне. Ее лицо все еще опущено, так, что я его не вижу.

Я смотрю на её тело спереди. Приличная грудь. Приятные изгибы. Она красиво одета: белая льняная рубашка и серая юбка с высокой талией. Вы знаете такие, которые плотно облегают задницу и сужаются к коленям?

Мило.

На ней также широкий черный пояс прямо под грудью. Чем больше я смотрю на нее, тем сексуальнее она становится.

Это каким-то образом раздражает меня ещё больше.

Я спрашиваю слишком сурово:

— Можете посмотреть на меня, мисс? Я просто хочу задать вам несколько вопросов. Не о чем беспокоиться.

Она кивает и поднимает голову.

О, черт.

Я борюсь с желанием закатить глаза.

Она не одна из бывших, это точно.

Она милая. И она покраснела, я имею в виду, на самом деле вспыхнула. Это делает ее даже привлекательнее. Не просто милой, а очаровательной.

Она стоит как вкопанная.

Я понятия не имею, почему. Я имею в виду, я знаю, что я большой парень, но не думаю, что такой уж страшный.

У неё светло-зеленые глаза с необычной черной каймой, милый маленький нос и губы... О боже.

Ее верхняя губа полная, а нижняя губа полнее.

Черт.

Я подталкиваю для неё стул и жестом предлагаю присесть. К счастью, она садится без колебаний.

Это тот тип голоса, который вы слышите в своих собственных фантазиях. Глубокий и сексуальный.

Я смотрю на мистера Красавчика. Вау! Он на самом деле еще красивее вблизи.

Теперь, когда я достаточно близко к нему, я вижу, что у него тот же цвет глаз, что и у Макса. Он очень похож на Макса. Я предполагаю, что они братья или, по крайней мере, родственники.

У него есть шрам, который проходит через бровь под углом и заканчивается на внешней стороне глаза.

Его лицо приобретает угрюмый вид, и он глубоко вздыхает.

Он встает и обходит вокруг стола, садится и достает запонки из отверстий манжет сиреневой шелковой рубашки. Не многие люди могли выглядеть мужественно в сиреневом. Но он же — просто потрясающе.

Он закатывает рукава до локтей. Я думаю, он сделал это, чтобы дать мне почувствовать себя более комфортно рядом с ним. Я удивлена, но это помогает. Этот простой ход сделал его намного менее пугающим, и я чувствую себя более расслаблено.

Он говорит скучающим голосом:

— Я — Ник.

Он уже думает, что ты со странностями, не смей тупить сейчас. Это всего лишь разговор.

Я отвечаю громче, чем необходимо:

— Я — Тина.

Его губы дергаются. Он спрашивает:

— Вы работаете в бутике «Сафира»?

Я просто киваю.

Он указывает на записку, которая сейчас лежит на столе и спрашивает:

— Можете сказать от кого она?

— От меня, — так же, как с пластырем, чем быстрее отрываешь, тем менее болезненно.

Между его бровей от растерянности появляется морщинка, он постукивает ручкой по столу и говорит:

— Ох. Я думаю, можно сказать, что записка показалась мне любопытной.

Я заливаюсь румянцем еще сильнее и вжимаюсь глубже в кресло.

Мне так стыдно!

Я быстро реагирую:

— Мне так жаль, если я вас чем-то обидела. Я, ах, я думаю, мне лучше уйти, — я пытаюсь встать, но он обходит стол и берёт мою руку в свою огромную ладонь.

— Садитесь, пожалуйста. Это не просьба.

Он кладёт мою руку на стол, и я сажусь обратно. Он тянется к записке, и читает вслух:

— Улыбайся иногда, красавчик.

Она выпрямляется, смотрит мне в глаза и говорит, как ни в чем не бывало:

— Причина в том, что каждый день вы выходите на улицу и курите, курение, кстати, убивает.