|
Я… мне… жить, а? Дайте жить, а я кровью искуплю, землю жрать стану… возьмите, мужики… ннн НННЫЫЫЫ! — Ерёма грохнулся на колени, в пыль. Сталкеры отворачивались. Редко, ох, как редко «выкупали» тех, кто в бандах был. — Перестань выть, Чек. — «Долговец» дослал патрон. — Вытри сопли и умри, как мужику положено. Щёлкнул выстрел. Ерёма зажмурился, скривил рот, судорожно, со всхлипом, втянул воздух и, так и не поднявшись с колен, начал медленно оседать набок. Из его виска в пыль сплошной толстой струёй полилась кровь. — Следующий. Новичок Лямыч, вольный сталкер. Обворовал двух сталкеров, своих товарищей, с которыми ходил к Чернобылю-7. Во время погони застрелил своего бывшего приятеля и ранил другого, который его и опознал. Вину признаёт, в смысле, что стрелял. В воровстве не признаётся. — Не воровал я. — Молодой парень закрыл глаза и постарался унять трясущиеся руки. — Это я нашёл, я сам. А они сказали, что я молодой, и себе забрали. Я просто взял своё и ушел. А они, уроды, — стрелять… — Сталкер Ремень ручается за Лямыча и берет себе в команду. — Поднялась рука, и рослый сталкер вышел вперёд. — Я ему верю. «Долговец» спрятал пистолет, достав взамен ПМК, быстро прошёлся стилом по сенсорному экранчику, присмотрелся к сталкеру. — Да, Ремень. Знаем такого, доверяем. Ты принимаешь на себя ответственность за поступки этого человека. Он поступает в твоё полное распоряжение сроком на год, и в течение полугода ему запрещено появляться в лагерях сталкеров без твоего сопровождения. Всё его имущество, а также добыча, в течение года найденная в Зоне, принадлежит вам, равно как и ответственность за оправданного. В случае преступления оправданного тебе навсегда запрещается вход на «Росток» и в базу данных вносится пометка «неблагонадёжность». Условия устраивают? — Да. — Забирай ханурика. Следующий. Мародёр Сипой. Одиночка. Взят на засаде. Убивал выстрелом в спину и обчищал труп. Во всем быстро и охотно сознался, рассчитывая на снисхождение, указал на схроны, где прятал вещи убитых, даже назвал имена. Признался в убийстве трёх человек. Клянётся, что убил только их, хотя есть данные, что Сипой постоянно приторговывал комбинезонами, детекторами и оружием. — Истинно так. Приторговывал, сынок. Зона-то она вона какая, большая. — Сипой, заросший до самых глаз клочковатой бородой старик, суетливо закивал, зачем-то вытирая пальцы о засаленную кожанку. — Дык много мёртвых тут. Им уж не нать, а старику польза, на хлебушек заработать. Я ж это, не со зла стрелял- то. Я же вижу, когда у человека душа дурная, паскуду за версту чую, сдалека. Зона его и без меня приберёт, один шут. А вещички и сгинут. Жалко, а так, глядишь, хорошим людям достанется. У меня много по Зоне тайников. Ежели возьмёт кто старичка, так он тому все отдаст, вот те крест. — Мародёр размашисто, картинно перекрестился и поклонился «долговцу». — Греха на душу не берите, сынки. Чего старичка стрелять, он ещё и пригодится. Я тута давненько, все места знаю. — Вали гада, — прошипел кто-то из сталкеров. В бороде старика обозначился тёмный провал, он сдавленно взвыл и, со стремительностью загнанной кошки метнувшись в сторону, выхватил из подошвы ботинка узкое, тускло блеснувшее лезвие. |
