Остиан почуствовал, как раздувается от непривычной гордости, услышав похвалу из уст Капитана Астартес. Одновременно он про себя поразился нежданному ораторскому искусству воина.
— Не забывайте, Лаэр по-прежнему считается зоной боевых действий, патрулируемой Паладинами командующего Файля, и поэтому мне стоит сразу предупредить: вас ждут тяжелые картины войны и страшные, кровавые последствия сражений. Но не бойтесь, ведь, чтобы поведать правду о войне, нужно увидеть обе её стороны — и славную, и ужасающую.
— Вы должны испытать всё, чтобы выделить и сохранить для себя и истории важнейшее. Прошу каждого, кто чувствует себя неготовым к такому, выступить вперед. Поверьте, ничего постыдного в этом не будет, — улыбнулся Каэсорон.
Никто из Летописцев, как и подумал Остиан, не двинулся с места. Шанс увидеть своими глазами новый мир был слишком редок, чтобы просто так отказываться от него. По лицу Каэсорона было видно, что он ждал такого исхода.
— Что ж, тогда начнем распределение и посадку на транспорты, — заключил Первый Капитан. Вслед за этим оба итератора сошли с трибуны и начали пробираться сквозь толпу Летописцев, отмечая их имена в своих информпланшетах и указывая челноки, места в которых были расписаны заранее.
Коралина Асенека наконец подошла к ним, и сердце Остиана бешено заколотилось — её красота поразила его с невероятной силой. Точеная, изящная фигура, волосы, густые и темные, словно поток нефти, губы, изящно подведенные сочным пурпуром и глаза, искрящиеся внутренним светом аугметических усилений — все в ней было поистине совершенно.
— Так, а вы у нас кто? — спросила итератор. Делафур вдруг понял, что утонул в звуках её шелкового, обволакивающего голоса. Слова Коралины накрыли его подобно туману, разгорячили и заставили забыть собственное имя.
— Его зовут Остиан Делафур, — надменно ответила художница. — А мое имя — Серена д’Ангелус.
Коралина сверилась со списком и кивнула:
— О, да, госпожа д’Ангелус, вам выделено место на «Полете Совершенства», это вон тот «Тандерхоук».
Сказав это, итератор развернулась и направилась было дальше, но Серена шустро схватила её за рукав:
— А как же мой друг?
— Так-так, Делафур… Нашла. Мне жаль, но ваше разрешение на полет было отозвано, — сказала Коралина.
— Отозвано? — пораженно переспросил Остиан. — Но почему? Что произошло?
Коралина покачала головой:
— Откуда мне знать? Все, что могу сказать — вам не позволено посетить Двадцать Восемь-Три.
Итератор говорила мягким и успокаивающим голосом, но её слова будто резали ножом по сердцу Остиана.
— Я не понимаю, кто отозвал мое разрешение?
Каролина ещё раз сверилась со списком, всем своим видом показывая недовольство задержкой:
— Здесь говорится, что это сделал Капитан Каэсорон по представлению госпожи Киньски. А теперь прошу извинить, мне нужно идти.
Прекрасный итератор отправилась дальше, а Остиан остался стоять на месте, потеряв дар речи от негодования. Подлая и мелочная месть великой певицы просто ошеломила скульптора, и он замер, бессмысленно озираясь. И буквально тут же глаза Делафура нашел Бекву — она смотрела на него, поднимаясь по трапу Штормбёрда. Увидев, что Остиан заметил её, певица послала ему насмешливый воздушный поцелуй.
— Сука! — выкрикнул он, сжимая кулаки. — Я просто поверить не могу!
Серена нежно погладила его по руке и успокаивающе сказала:
— Дорогой мой Остиан, это просто смешно. Послушай, если ты не можешь лететь, то и я не должна — что мне красоты Лаэра, если тебя не будет рядом?
Делафур мотнул головой.
— Нет, иди. Нельзя, чтобы эта синеволосая уродина изгадила праздник нам обоим. |