Макс хмыкнул.

– Никогда прежде не видел таких знамен. Коричневый и зеленый? Кто использует коричневый и зеленый для знамен? Они должны быть заметны. Вот в чем их задача.

– Именно, – сказал Тави тихо, глядя на продвижение вражеской колонны.

– Они почти на позиции, – сказал Макс, опуская руки. – Как только их передовые соединения пересекут то старое русло, у них не останется никакой возможности вовремя отступить.

– Я вижу это, – сказал Тави.

Макс кивнул и замолчал на минуту. Тави наблюдал, как дисциплинированный, но частично экипированный легион уверенно марширует в ногу с гораздо более многочисленными канимами.

– Сэр, – сказал Макс, – они на позиции. Время подать сигнал Крассусу, сэр.

– Это не имеет смысла, Макс, – сказал Тави. – Это может быть только легион добровольцев с оккупированных территорий. Почему они решили сражаться бок о бок с армией захватчиков?

– Кто знает? Быть может, Насаг принуждает их к этому. Удерживает их семьи под арестом или еще что.

– Нет, – отозвался Тави. – Насаг слишком умен для этого. Ты не отбираешь у человека дом и семью, требуя, чтобы он служил и повиновался тебе, а затем вкладываешь ему в руки оружие и даешь четыре тысячи друзей, таких же злых и хорошо вооруженных, как и он.

– Сэр, – сказал Макс, – чем дольше мы откладываем атаку, тем большая часть авангарда канимов будет в состоянии добраться до Воронов Битвы в устье долины.

– Почему? – спрашивал Тави, ни к кому не обращаясь. – Почему они там?

Голос Макса приобрел оттенок нетерпения.

– Капитан, сейчас это чисто академический вопрос. Должен ли я приказать начать атаку?

Тави смотрел на долину перед собой. Сражаться с канимами это одно. Ему уже приходилось делать это. Он уважал их достаточно, чтобы сожалеть о необходимости убивать, хотя знал насколько мало реального выбора было в этом вопросе. Это была война. Если алеранцы не будут убивать канимов, канимы немедленно убьют алеранцев, и это было именно так просто, как звучало.

Если не считать того, что маршировавший внизу легион состоял не из канимов. Там были алеранцы. Люди, которых Тави клялся охранять и защищать.

Но они также были врагами. Два года научили его, что какой бы опытной ни была армия, или каким бы одаренным ни был командир, итог войны всегда сводится к одной неизменной константе: смерти.

Более четырех тысяч алеранцев должны были умереть, и умереть страшно, хотя их вообще не должно было быть там. Тави не мог позволить, чтобы такая заманчивая цель, как уязвимая колонна канимских Воинов, ушла от него, даже если единственным способом заполучить их будет уничтожение вместе с ними странного легиона, кем бы они ни были.

Его долг был ясен.

Четыре тысячи алеранцев. Он должен убить более четырех тысяч соотечественников алеранцев.

– Кровавые вороны, – прошептал он.

Тави поборол внезапное желание бросить все, когда поднял руку и начал подавать сигнал, который будет двигаться вдоль линии легионеров, приказывая его людям начать атаку.

Но прежде чем он успел поднять руку, чтобы подать сигнал, Тави почувствовал странное, безосновательное слабое ощущение шока и удивления. Он на мгновение задумался над этим, прежде чем понял, что эмоции принадлежали не ему. Он чувствовал их, очень смутно, исходящими из другого источника неподалеку, и Тави завертел вокруг головой во внезапной панике.

Вражеский разведчик носил свободную одежду из простой домотканки, намеренно вымазанной землей и растительными соками. Он был массивным человеком, невысоким, но с гротескно развитыми плечами и шеей, которая была буквально толще основания его черепа.