Чтобы повернуть голову, требовалось приложить столь грандиозное усилие, что после первых двух попыток он перестал дергаться.

Он лежал в целительной ванне, обнаженный, и вода стала темной от его крови. Фосс сидел у изголовья ванны, опустив голову, и его руки лежали на плечах Маркуса.

Взгляд Маркуса проследовал к низу живота и он увидел зияющую рану, шириной с ладонь. Рана была открыта по краям и он мог видеть… какие-то части его внутренностей, находящихся под раной, предположил он.

– Вот же хрень, – прошептал он.

– Постарайся не разговаривать, – прорычал Фосс, – Ты напрягаешь живот, чтобы сделать это, а мне не нужно, чтобы меня подталкивали под руку в то время, как я работаю.

– К-когорта, – проговорил Маркус.

Он попытался оглянуться, но увидел только то, что у Трибуна Медицины Первого Алеранского и его персонала не была недостатка в работе.

В полевых госпиталях всегда так. Люди стонут, кричат, рыдают. А молчаливые целители ведут свою борьбу с самой Смертью, и Маркус не сомневался в том, что результаты, как и всегда, будут разными.

– Замри и заткнись, или я вырублю тебя, – сказал Фосс. – Этот отряд, который ударил по тебе из оврага, был одним из трех. Два других прошли прямо сквозь гвардию и ударили нас с флангов. Если бы Первая когорта не удержалась, канимы нас бы вырезали, но обошлось.

Маркус снова взглянул на Фосса. Целитель взглянул на него и поморщился.

– А вообще не очень. Тридцать четыре из Первых погибло. Раненых в два раза больше. – Фосс глянул сердито. – Теперь заткнись и замри, пока не стал тридцать пятым.

Для кивка нужно было приложить слишком много усилий. Маркус закрыл глаза. Плач и тихое журчание продолжались, пока он не обнаружил себя сидящим на постели жадно поедающим из запотевшей миски перемолотую еду, безвкусную, но сытную.

Он несколько раз моргнул, глядя на чашку, и огляделся. Он оказался в своей палатке, и уже опять было утро, только другое, подумал он. Солнце взошло. Он чувствовал себя слабым и ужасно голодным щенком.

Он отодвинул одяло и посмотрел на шрам на животе. Он был неаккуратный, хотя это было не самое страшное, что могло случиться с ним.

Шрам, оставшийся от раны, был толщиной с его мизинец, он выступал над кожей – отметка ужасного ранения, оставленная вымотанными и истощенными лекарями Легиона, целью которых было спасать жизни людей – так быстро и наверняка, как только возможно.

Прошедшие два дня были как в тумане, он помнил только некоторые моменты, а между ними – много часов небытия. Такое зачастую происходило, когда особенно обширная травма требовала особенно интенсивного применения магии воды целителем. Похоже, он был близок к смерти.

Он обратил свое внимание обратно на еду и ел, пока миска не опустела.

– Доброе утро, – раздался голос снаружи. Крассус. – Ты проснулся?

– Еще не оделся, – ответил Маркус. – Минутку, сэр.

– Не надо, – сказал Крассус встревожено. Молодой человек вошел в палатку. – Приказ лекаря. Сегодня ты остаешься в постели.

Для Маркуса его слова прозвучали райской музыкой, но он не собирался показывать это молодому офицеру.

– Я в порядке, сэр. Я собирался сказать Фоссу об этом.

– Приказ капитана, – ответил Крассус. – Оставайся в постели.

Маркус хмыкнул.

– Сэр, – он потер рукой голову. – Как все прошло вчера?

– Если коротко – Насаг нанёс нам удар более чем тремя тысячами своих лучших застрельщиков, возглавляющих двадцать тысяч рейдеров. Они прорвались через оба легиона Гвардии и привели их в замешательство.