Арарис выглядел значительно более потрясенным, чем в тот раз, когда его потроха вываливались у него из живота.

– Кхрм, леди, – сказал он. – Прошу меня простить.

Он поспешил вниз по сходням, направляясь в сторону Тави.

Китаи разразилась звонким, серебристым смехом.

– Алеранцы, относитесь к этому проще.

– У тебя стыда нет! – запротестовала Исана, но почувствовала, как ее рот расплывается в улыбке.

– Конечно, – согласилась Китаи. – Очевидно, что это побочный эффект того, что я – неграмотный дикарь.

Она задумчиво поджала губы и посмотрела на Тави, который сосредоточенно разговаривал с Эреном.

– Мой алеранец не знает.

– Верно, – сказала Исана.

– И ты предпочла бы и дальше держать его в неведении.

– Да.

Китаи слабо улыбнулась.

– Было время, после смерти моей матери, когда Дорога захотел встречаться с другой женщиной. Мне казалось, что он предает память матери. Это было болезненно.

Исана слегка вздрогнула от чувства невосполнимой потери и одиночества, возникшего в Китаи. Потеря матери, должно быть, оставила в ее душе глубокие раны, если по прошествии стольких лет вызывала такие сильные эмоции.

– Сейчас я понимаю его лучше. Мама умерла. Дорога не обязан был провести остаток жизни в одиночестве. Но думать так было слишком тяжело.

– Я расскажу ему, – сказала Исана. – Когда его голова не будет под завязку забита другими мыслями.

Китаи кивнула.

– Тогда я не буду лезть в это. Я не солгу, если он задаст прямой вопрос, но и не буду привлекать к этому его внимание.

– Спасибо, Китаи.

Она кивнула и сказала:

– Но не откладывай надолго. В следующий раз, когда мы где-нибудь остановимся, то сможем расположиться намного удобнее.

Они вместе сошли с корабля и присоединились к остальным, чтобы пересечь Феллкоув и увидеться с Ибрусом, человеом, которого упомянул Эрен.

Они вошли в порт на закате и сейчас вот-вот должны были оказаться в кромешной темноте. Ламп на улицах Феллкоува практически не было. Те немногие, что были ими замечены, освещали прилегающие территории некоторых домов и предприятий и, несомненно, являлись частной собственностью.

Улицы представляли собой сырые грязные тропы, которым явно не хватало должного заклинательства камня или хотя бы обычных булыжников. По обе стороны улиц, в желобах, казалось, текла вся грязь Феллкоува, пахло мерзостно.

Как только они вошли в город, Варг, казалось, стал ниже ростом на несколько дюймов, плечи поднялись еще выше. а голова была прижата к груди. Изредка он отворачивался в попытке найти глоток воздуха в этом зловонии.

Единственная улица вела от океана к крутому склону холма. Эрен провел их до самого последнего поворота к огромному зданию, которое с первого взгляда выглядело довольно респектабельно и могло бы быть резиденцией судьи или какого-нибудь провинциального графа.

За много лет от дождя и солнца его некогда белый камень покрылся пятнами, а большинство окон было выбито. То, что когда-то было небольшим садом перед домом, стало участком земли, заросшим сорняками и настолько густыми кустами ежевики, что они сами себя задушили.

Эрен подошёл к входной двери в дом, выхватил нож и несколько раз ударил его рукояткой в дверь.

Дверь была дешёвой, пострадавший от непогоды, но явно была относительно недавно вставлена в дверной проём и испещрена мелкими круглыми углублениями, которые, как предположила Исана, оставили тысячи других людей, стучавших по ней навершием кинжала.

Долгое время ничего не происходило.