— Сигнал? — Зашипела Амара, ее тело звенело, вспыхнув от ярости и серебристо-белой неги, исходящей от металлического ошейника вокруг бедра. — Сигналом будет твой труп, предатель. Ты никогда не причинишь вреда моему мужу.

Возможно, он пытался что-то сказать, но ни звука не выходило — кинжал перерезал еще и трахею.

Почти невозможно уничтожить такого мощного заклинателя, как Бренсис, не используя магические силы сопоставимого уровня.

Вот именно, почти.

Последний отпрыск Калара рухнул на пол постоялого двора, съеживаясь как пузырь, из которого медленно вытекает вода. Его кровь смешалась с душистой водой на полу.

Ни один звук не выдал убийство.

Амара оперлась спиной о стену в комнате, пытаясь побороть эйфорию, все еще нагоняемую ошейниками.

Она хотела, нестерпимо, просто сползти на пол и пусть наслаждение овладеет ею еще раз — но ошейник на бедре перестал посылать свои импульсы экстаза в ее сознание.

Ей на этот случай, по ее собственному настоянию, были даны указания.

Если она проигнорирует эти указания, то вскоре она почувствует чудовищную боль вместо блаженного экстаза и Амара ощутила, как на её мысли накатила легкая волна паники.

Она заставила себя шатаясь двинуться к платяному шкафу, сознавая, что широко открытые глаза Лиссы наблюдают за ее передвижениями.

От страха ее рот был широко открыт, по лицу девушки с ошейником бежали слезы, полосками пересекая капельки крови, брызнувшие на нее.

Амара открыла шкаф и схватила одну из туник Бренсиса, быстро надела ее на себя, а затем накинула один из его плащей на плечи.

Все висело на ней, словно мешок, но выбора не было. Несколько секунд спустя она быстрыми движениями взяла меч Бренсиса, висевший у него на бедре, с толикой страха, что его неподвижность может быть уловкой — но мертвец не шевелился.

Как и одежда, меч был велик, чтобы прийтись ей по размеру, но как и с одеждой, особого выбора у нее не было.

— Мне очень жаль, — всхлипывала Лисса, — мне очень жаль, очень жаль.

Амара повернулась, чтобы взглянуть на девушку, и увидела собственное отражение в зеркале, висевшем на стене.

Цвет надетых на неё тёмно-зелёных туники и накидки резко контрастировал с её почти сплошь покрытыми алыми пятнами лицом, волосами, руками и голой кожей ноги.

В одной руке она сжимала окровавленный нож, блестящий меч — в другой, в глазах была дикость и угроза. На мгновение Амара испугалась самой себя.

— Оставайся здесь, — сказала она девушке, ее голос был твердым и звонким, — пока не получишь других указаний.

— Д-да, госпожа, — сказала Лисса, униженно распластавшись на полу. — Да, да, повинуюсь.

Амара повернулась к окну, отперла его и распахнула.

Окно выходило на двор Невольничьего рынка, который выглядел, каким она его в последний раз запомнила, — полным пленных, хотя охранников стало гораздо меньше.

Видны были всего несколько представителей Ворда — но зеленое свечение кроуча в разных частях Цереса стало ярче, чем предыдущей ночью.

Она не могла быть уверена в каждом из подчиненных алеранцев. Некоторые из них могли оказаться перебежчиками, как те двое с Ладьей, когда они столкнулись друг с другом.

Одних усиленные ошейники подчиняли глубже, чем прочих. Некоторые смогли бы противостоять контролю ошейников и помочь им, — но у Амары не было способа их различить.

Так что приходится всех их считать врагами.

Амара на мгновение застыла в окне, полностью осознавая, что при свете горящих в комнате свечей ее могут увидеть.

Смутные очертания женской фигуры, появляющиеся в этом окне, будут, несомненно, привычным зрелищем для находящихся внизу — и, не зная где Бернард находится, она не сможет подать ему более явный сигнал.