Ваше величество, изволите упоминать, не оная ли женщина переехала в Парос, на что честь имею донести, что от меня послан был нарочно для исследования в Парос подполковник и кавалер граф Войнович со своим фрегатом, чтобы в точности узнать, кто она такова и какую нужду до меня имела, что так долго дожидалась меня, чего для дано было ему от меня уверение, чтоб она могла во всем ему открыться, и наставление — как с оною поступать. По приезде своем нашел он оную еще в Паросе и много раз с нею разговаривал о сем деле, а восемь дней, как он сюда возвратился и мне рапортовал: оная женщина купеческая жена из Константинополя, знаема была прежним и нынешним султаном по дозволенному ей входу в сераль к султанше, для продажи всяких французских мелочей, и оная прислана была точно для меня, чтоб каким-нибудь образом меня обольстить и стараться всячески подкупать, чтоб я неверным сделался вашему императорскому величеству, и оная женщина осталась в Паросе, издержав много денег по поводу будущей своей удачи: теперь в отчаянии находится, и она желала в Италию сюда ехать, но граф Войнович, по приказу моему, от оного старался отвратить, в чем ему и удалось: вышеписанная торговка часто употреблялась и от господ министров, чтоб успевать в пользу по делам их в серале…

РИМ

Дом «русской княжны»

Елизавета, Чарномский, И. Кристинек

— Итак, что вы выяснили, Чарномский? Вам удалось поговорить с этим таинственным соглядатаем?

— Я поступил более осторожно, принцесса. Нанятые мною бродяги проследили за ним и выяснили, что живет он у хозяев, которым назвался офицером российского флота, приехавшим по поручению своего командующего графа Алексея Орлова. Более того. Он расспрашивал их о вашем местопребывании и именно от них узнал ваш дом.

— Вы хотите сказать, он не собирается скрываться?

— В том-то и дело, что нет. Меня настораживает другое, ваше императорское высочество, — не слишком ли явственно проявляет он свое положение и свои цели. Нет ли в этом определенного умысла?

— Умысел несомненно есть. Я получила сведения и от кардинала Альбани, и от посланника курфюрста Трирского. Они согласно утверждают, что этот офицер принадлежит к свите графа Орлова.

— Почему же он не делал попыток быть представленным вам, ваше императорское высочество?

— Не потому ли, что осведомлен о безнадежности подобной попытки?

— Он мог попытаться заговорить с прислугой.

— Вы выручили его, Чарномский. Так что же выяснилось в результате разговора?

— Прежде всего он называл себя Иваном Кристинеком. Контр-адмиралом Иваном Кристинеком.

— Иными словами, очень высоким офицером на российском флоте. Пожалуй, слишком высоким для дежурства у моего дома.

— Напротив, ваше высочество. Он сказал, что его чин должен послужить доказательством серьезности намерений пославшего его графа Орлова. Граф Орлов питал надежду, что известное имя офицера позволит ему добиться личной аудиенции у вас.

— Вы проверили это имя?

— Им занялся Доманский и удостоверился, что такой контр-адмирал существует на российском флоте и принимал успешное участие в Чесменском сражении.

— Но он должен понимать, что если его миссия обнаружится, это может привести к очень серьезным последствиям, если не к обвинению в государственной измене.

— Он, по-видимому, готов к такому обороту дела, но постарался обезопасить себя тем, что подал заявление об отставке, подписанное Орловым. Тем самым он действует как частное лицо.

— Как он объяснил свою отставку? Предусмотрительностью? Она представляется мне достаточно странной.