— Но Екатерина Ивановна нисколько не раздражала меня. Напротив — у нас сложилось очень милое общество.

— Интересная новость! Мне кажется, государыня, вы поставили себе за правило противоречить супругу. Я отлично помню, как вы досадовали на присутствие Нелидовой, а мне некогда было заниматься вашим штатом. К тому же этого невозможно было сделать без разрешения Большого двора. Моя мать…

— Ваша покойная мать и императрица, государь, никогда не настаивала на присутствии рядом с нашими личными покоями покоев Екатерины Ивановны. Помнится, Нелидова даже в детстве не пользовалась ее симпатиями.

— И в этом моя мать была права. Хотя и с опозданием, но я полностью присоединяюсь к ней. Нелидова навязчива и невыразимо скучна со своими книгами и умными рассуждениями. Хватит! При моем дворе должны царить молодость и веселье. Я уверен, вы будете как нельзя более довольны Анной Петровной Лопухиной. Она прелестна. И безгранично мне преданна.

— Что дает вам основание так судить, государь? Откуда эта уверенность в преданности, а не простом расчете после считанных недель знакомства?

— Вы ищете поводов для размолвок, не так ли, Мария Федоровна, и даже на черное готовы сказать белое, лишь бы досадить мне. Эта восторженная пустышка Нелидова, которая на четвертом десятке лет все еще хочет смотреться институткой и не выдерживает никакого сравнения с настоящей юностью. Но вы готовы отказаться от былых собственных слов и претензий, потому что не хотите иметь новой фрейлины. Между тем двор императора российского не может держаться на стариках — это плохо выглядит даже с точки зрения дипломатических планов.

— Государь, я прошу у вас только справедливости, которая всегда была вам присуща. Почему вы готовы обвинять во всех смертных грехах Нелидову, хотя она отказалась принять от вас какой бы то ни было подарок за свою верную и долгую службу? Разве она просила о чинах для своих родственников? Или о поместьях для себя? Хотя вы, как император, легко могли удовлетворить любую ее просьбу.

— Это свидетельствует лишь об ее строптивости — не более того. Вернуться в Смольный институт и жить на собственные гроши, лишь бы ничего не брать у меня!

— Она не хотела, чтобы у вас возникла хотя бы тень сомнения в ее бескорыстности и преданности.

— Она нашла себе незаменимого адвоката в лице императрицы! В конце концов, окажется, что ее уход из дворца обойдется мне дороже, чем появление…

— Кого, государь?

— Не ловите меня на слове! Кого бы то ни было другого. И, кстати, вы отвлекли меня этим дурацким разговором от неотложных дел.

ПЕТЕРБУРГ

Смольный институт. Комнаты Е. И. Нелидозой

Е. И. Нелидова, С. И. Плещеев

— Нет! Нет! Нет! Этого не может быть! Не может!

— Я знал, что причиню вам боль, Екатерина Ивановна, но это страшная правда — императора больше нет в живых.

— Смерть? Его смерть? Такого молодого еще, полного сил? Это безумие, если не…

— Не договаривайте, не надо.

— Вы тоже подумали или что-то знаете? Судьба отца…

— Нам всем лучше ничего не знать.

— Значит, верно — лучше не знать правду.

— Зачем она вам, Екатерина Ивановна? И что она может изменить?

— Я хочу туда, в Михайловский дворец!

— Бог с вами, как это возможно!

— Но я знаю, ему нужно, чтобы около него был кто-то, кому он был по-настоящему дорог. Это необходимо каждому человеку, а ему особенно. Его одиночество, его страшное одиночество…

— Может быть, но у вас нет оснований войти во дворец до официального объявления о кончине.