Сорквик, услышав о том, что его собираются угостить радужными креветками, попытался отказаться от них, сказав:

– Менахем, я уже ел это лакомое блюдо в Звёздном Антале. Его приготовил для меня мой очень хороший друг и ваш соотечественник Закария Бен-Лугарш. Может быть ты предложишь отведать мне чего-либо другого? Хотя я родился в Роанте, мой отец воспитывал меня в строгости и потому уже в возрасте двенадцати стандартных лет я совершил своё первое кругосветное путешествие на паруснике, но не в качестве пассажира, а юнгой на фрегате "Обелайр". Так что я с детства люблю морскую кухню во всех её видах, хотя, признаться честно, хельхорские радужные креветки это нечто особое.

Бородач широко заулыбался и сказал с иронией в голосе:

– Мой господин, твой друг и наш земляк Закария Бен-Лугарш отличный парень, он потомок фараонов и самый лучший полицейский Хельхора, но про его стряпню я так скажу, ею впору кормить оголодавших рукозубов. Вот когда ты отведаешь радужных креветок, приготовленных Бабуром Аль-Фаттахом, ты точно либо позовёшь его поваром к себе во дворец, чему никогда не бывать, либо пошлёшь своего повара к нам, в Писуны, чтобы Бабур научил его варить радужных креветок так, что когда ты их ешь, то думаешь, что ты уже в раю.

Пока Сорквик обсуждал с Менахемом радужных креветок, к магазину, уже полностью превращённому в зал ресторана, подлетел грузовой кар-антиграв, на платформе которого стояло громадное бронзовое блюдо с лежащим на нём пятиметровым осетром, уже нарезанным ломтями по три сантиметра толщиной. Жемчужинка Ракель и Рыжая Герда подхватили императора под руки и потащили его к столу, вокруг которого уже хлопотали роботы, а девушки-телохранительницы быстро разобрали остальных мужчин. Сорквик, подойдя к столу, сначала усадил Жемчужинку, потом Герду и только после того, как сели все остальные дамы, подсел к столу сам. Перед ним поставили серебряное блюдо с самым лакомым куском розовой осетрины, несколькими гарнирами к нему и сосудами с приправами, поставленными на его край. Кем-то уже были принесены к столу корзины с горячими лепёшками, зелень и какие-то аппетитно пахнущие закуски, но главное место на столе было отведено четырём большим, глиняным кувшинам с пальмовым вином.

Розовым осетром обнесли не только все столы, но и стали угощать, подавая его на лепёшках, всех остальных хельхорцев, окруживших магазин старого Менахема и всё выглядело так, словно продавцы и покупатели пришли сюда не для того, чтобы поглазеть на императора, а только ради этого угощенья. Между тем Игнес позаботился о том, чтобы каждое слово, сказанное Сорквиком во время этого импровизированного застолья, было услышано далеко за пределами магазина. Перед тем, как отведать розовой осетрины, император спросил своего министра двора:

– Игги, старина, у тебя есть что-нибудь золотое, весом граммов эдак на тридцать?

Игнес, засунув руку в карман, вытащил из него большую золотую монету и громко сказал:

– Вот, Сорки, только это, монета с твоей физиономией, достоинством в тысячу роантов. Подойдёт? – После чего бросил её императору и загадочно улыбнулся.

Сорквик поймал монету и сказал:

– Подойдёт, Игги, постараюсь её не испортить и не сделать свою физиономию глупой и спесивой, когда стану делать их этой монеты подарок для нашей прелестной хозяюшки, Жемчужинки Ракель.

Император галактики зажал в своём громадном кулачище монету и жемчужину, найденную им в устрице, после чего трижды дунул на кулак. Все за столом затаили дыхание, ожидая, что произойдёт после этого, и кода Сорквик разжал кулак, то они увидели на его ладони большой перстень с его портретом на печатке и жемчужиной, вставленной в каст над головой императора.