Карл Иоганнович прислушался. С кухни доносились привычные звуки — Алёна готовила ужин. Он уже не понадобится, но как объяснить это девушке?

Старик встал и подошёл к окну, отодвинул тяжёлую занавеску, выглянул на улицу. В этом году начало лета выдалось жарким, душным. Казалось, природа стремится иссушить все каналы и реки Питера. Деревья стояли унылые, повесив сморщенные желтоватые листья, кусты напоминали понатыканные в потрескавшуюся землю палки. Но в середине июля погода изменилась: почти каждый день откуда-то набегали тучи, иногда приносившие дождь, всё чаще небо приобретало свинцовый оттенок. Вот и сегодня с севера подтягивалось тёмное, бесформенное — а ведь с утра прогнозы обещали ясную погоду.

— Алёнушка! — позвал старик.

Раздались торопливые шаги.

— Да? — миловидная девушка с завязанными в хвост волосами заглянула в комнату.

— Сходи за хлебом, пожалуйста.

— Так ведь ещё буханка целая. Я посмотрела.

— А ты ещё купи. Мне нужно.

— Ладно, только макароны доварю, и схожу.

— Нет, сейчас. За макаронами я пригляжу.

Алёна выглядела удивлённой.

— Ну, ладно, — проговорила она, наконец, и начала развязывать фартук с жёлтыми хризантемами.

— Иди-иди! — закивал старик и даже рукой махнул: мол, не мешкай.

Девушка исчезла, а он стоял, прислушиваясь к доносившимся из прихожей звукам: вот она оделась, вот взяла ключи. Открыла дверь, вышла на лестницу. Когда щёлкнул замок, Карл Иоганнович вздохнул с облегчением, а затем сходил на кухню — выключил конфорку, на которой стояла кастрюля с недоваренными макаронами.

Прошло минут пять. Старик стоял, прислонившись лбом к прохладному стеклу. Его мысли были далеко, но всё тело пребывало в напряжении. Когда раздался дверной звонок — какой-то особенно дребезжащий — он невольно вздрогнул.

Вот и всё!

Карл Иоганнович отправился в прихожую.

— Кто там? — проговорил он тихо, не сомневаясь, что его услышат.

— Свои.

Старик щёлкнул выключателем на стене, открыл дверь и отступил, пропуская незваных гостей. Когда они зашли, Карл Иоганнович смог их рассмотреть. Его сухие руки медленно сжались в кулаки.

Здоровенный амбал с полным набором присущих черт — от квадратной челюсти и бычьей шеи до толстых, как колоны, ног пауэрлифтера. В нём колдун магической силы не почувствовал — значит, просто наёмник. Эти чаще всего особенно опасны, ибо суеверны и всего боятся — а потому, не задумываясь, пускают в ход оружие. Этот, правда, осматривался очень спокойно и вообще выглядел совершенно уверенным в себе. Другой, худощавый блондин в сером костюме-тройке и узком галстуке, испускал слабую ауру — маг из него был никудышный — зато в ней просматривались едва различимые желтоватые всполохи — признак убийцы. От него пахло каким-то сильно ароматизированным напитком. Ещё была ведьма. Она даже выглядела, как ведьма: копна рыжих волос, раскосые зелёные глаза, чувственный рот, высокие скулы, крепко вылепленный подбородок. Красавица. Вот эта силой обладала, и немалой. Хотя встречал Карл Иоганнович магов и посерьёзней. Последняя из компании — Лера, блондинка, недавно приходившая к Карлу Иоганновичу. Как ни странно — живая. Видимо, она и навела клан на него — может, в отместку, а может, так сложилось. Теперь это уже значения не имело.

— Вы по делу? — осведомился Карл Иоганнович, глядя на рыжую: хоть полюбоваться напоследок на такую красоту.

— По нему, дорогой, по нему, — ответил вместо ведьмы блондин.