Я согласилась с подружкой, и в результате мы решили, что после посещения Витиной и Маринкиной квартиры в любом случае поедем за город – хотя бы для того, чтобы искупаться. Правда, настроения купаться не было: я беспокоилась из-за Кости. Но под лежачий камень (и меня, лежащую на лоджии) вода не течет. Нужно было действовать. По крайней мере, искать амазонок.

Хотя я не думала, что они прихватили моего брата. Если бы они брали людей в заложники или даже насильственным способом искали себе клиентов, то мне бы уже позвонили с требованием выкупа, оплаты услуг – или вообще с какими-то условиями. Но никто не звонил.

Сам по себе братец никому не нужен. Если специально хватали его, то только за какие-то мои грехи. Кто-то из тех, кому я в прошлом перешла дорогу? Но большая часть этих людей давно в могиле, а оставшиеся… Вроде бы у меня нет настолько серьезных врагов, а все знакомые (и многие лично не знакомые) теперь в курсе, что за моей хрупкой спиной стоит Алексей Петрович Карташов (что в прошлом даже останавливало кое-кого из врагов), готовый (или так считают) оказать мне содействие в решении проблем. Правда (насколько известно мне самой), Алексей Петрович обычно сам желает меня использовать в своих корыстных интересах. Афганец Костю хватать бы не стал, прямо заявив, чего хочет на этот раз. Более того, он ведь знает, что я и обидеться могу после пережитых беспокойств за брата. И придумаю для Алексея Петровича какую-нибудь гадость, в разработке которой также примут участие мой сын и любимая подружка. Алексею Петровичу уже приходилось иметь с нами дело, поэтому он понимает, что может замучить отдача. А кто не понимает?

И вообще подхожу ли я для шантажа? Кого выбирают шантажисты? Того, у кого есть достаточно средств, чтобы заплатить, и имеются за душой грешки, которые человек не хочет делать достоянием общественности или правоохранительных органов. Мои грешки… Не будем о них вспоминать. Пока. Пока не предъявлены требования.

С лоджии нас с Веркой вытащил голодный сын, с удивлением обнаруживший, что еда сама почему-то не приготовляется. Ребенок в состоянии утром сделать себе бутерброды, но привык, что днем и вечером его всегда ждет горячий обед или ужин, поданный родным дядей.

Мы с Веркой провели ревизию холодильника и поняли: в крайнем случае завтра мне следует ехать в супермаркет. Конечно, в достаточном количестве имелись тушенка, макароны и килограммов пять картошки, но требовалось и что-то еще. К хорошему привыкаешь быстро, а братец приучил и меня, и Сашку, и Верку к разнообразному питанию. Но как не хотелось в магазин…

– Саш, может, ты в понедельник сходишь? – взглянула я на сына. – Пока я на работе, забьешь холодильник. Ты же, кажется, говорил, что унаследовал у родственников все лучшее. Значит, должен был у дяди Кости…

– Мама, давай лучше сегодня вечером все вместе заедем в супермаркет. Я вам с тетей Верой помогу тащить сумки до машины. И от машины до квартиры.

– Ребенок прав. Так никому не обидно, – согласилась Верка.

Но пока следовало что-то есть.

– Саша, сходи за хлебом, – попросила я. – В доме ни куска. Я пока макароны сварю. А тетя Вера откроет тушенку.

Сынок нехотя отправился (ларек стоит у нас во дворе и виден из окна, поэтому аргументов против того, чтобы выполнить задание, у ребенка не нашлось), но вернулся не один, а вместе с моим одноклассником – завсегдатаем «пьяного» угла – и Ученым Михаилом Николаевичем, которого мне вчера сватали. Гости как раз направлялись ко мне с информацией.

Гостям налила водки (со спиртным, в отличие от закуски, в доме был полный порядок). От еды они отказались, закусывая водочку маринованными огурцами, которые у нас тоже нашлись.

– Как я понял, уважаемая Светлана Алексеевна, – начал Ученый тоном, которым читают лекции, – вы ищете своего брата и предполагаете, что его схватили некие продолжательницы древних традиций племени женщин-воительниц, известных как амазонки.