– А Голяк отморозок?

– Он бандит, и этим все сказано. Он сидел по сто одиннадцатой и сто шестьдесят первой.

– Так что, вы Кирсанова теперь и искать не будете?

– Будем. В банде Голяка.

Мне все было понятно. Я встала.

– Адресок этого отморозка не подкинете?

– Рабочая, сто сорок, квартира восемь.

– Спасибо за информацию.

Я направилась к выходу.

– Только предупреждаю: будьте с ним очень осторожны: все-таки преступник, – бросил мне на прощание Евгений.

– Я всегда осторожна. До свидания.

Прямо из отделения полиции я направилась по адресу отморозка и бандита Голяка. Разыскать его было нетрудно: в доме, где он проживал, соседи охотно сообщили мне, что «этот уголовник» проводит свой досуг в ближайшем баре, там у него есть и дружки, «очень подозрительные типы». Я тут же направилась в это пристанище уголовников и подозрительных типов.

Бар располагался в подвале старой девятиэтажки. Крутые ступени, ведущие вниз, к тяжелой деревянной двери, украшенной коваными узорами, сразу за дверью – тесное помещение с низким потолком, стилизованное под таверну: черные деревянные столы и скамьи, такая же барная стойка, светильники под старину.

За одним таким столом сидели четверо молодых людей не особо опрятного вида. Вернее, неопрятными были только трое, четвертый хоть и выглядел странно, но одежда его была более или менее приличной. Почему-то я сразу решила, что это и есть Голяк. При моем появлении все четверо повернули головы и неодобрительно уставились на меня, и я смогла рассмотреть преступного элемента по кличке Голяк. Он выглядел на все тридцать с лишком, как видно, зона сделала свое дело. Коротко стриженные «ежиком» волосы неопределенного цвета, маленькие желтые с прищуром глазки, нос картошкой и торчащие в разные стороны уши – таков был портрет бандита и отморозка Васи Голова. Вся компания тянула пиво, которого было предостаточно на их столе, в отличие от скромной закуски.

Я решительно направилась к ним, на ходу придумывая, как буду вести беседу с этим отморозком. Я подошла к Васе, пристально посмотрела в его лопоухую физиономию и напрямую спросила:

– Ты Голяк?

От моей наглости опешили все, включая бармена за барной стойкой. Вся шлеп-компания уставилась на меня, как на конченую идиотку, которой почему-то надоело жить. Первым вышел из ступора Вася, он скривил свой большой рот и, непристойно выругавшись, выдал:

– Ну, ты, телка! Ты, в натуре, кто такая? Ты по какому праву, блин, задаешь порядочным людяґм такие вопросы?

Я пропустила мимо ушей весь его блатной монолог, для меня главным было одно: это он. Я сделала вид, что сильно озабочена какой-то проблемой, и сказала, понизив голос:

– Перетереть надо.

– Чего-о?

– Я говорю, перетереть кое-что надо, и желательно наедине.

Голяк криво усмехнулся, его дружки начали что-то вякать насчет моей наглости, за которую «недолго и поплатиться».

– А ты, ваще, кто? – спросил Голяк.

– Скажем так: я от Паши Меченого.

За столом сразу воцарилась тишина. Вор-рецидивист Паша Меченый был не то чтобы коронованным авторитетом, но свой вес в криминальном мире нашего города имел. Я много слышала о нем от своих друзей-полицейских и даже пару раз имела счастье лицезреть этого урку, так что сейчас говорила о нем смело. Услышав имя Паши, Голяк и его дружки разом посерьезнели. Через пару секунд Вася сделал знак головой, и его собутыльники, нехотя поднявшись, вышли «покурить» за дверь бара.

Вася уставился на меня тяжелым взглядом своих желтых глаз.