|
Даже успехи на военном и дипломатическом поприще перестали трогать его. Когда Пиале-паша вернулся с флотом в Стамбул после своих исторических побед в Триполи, которые утвердили исламское господство над Центральным Средиземноморьем, «те, кто видел лицо Сулеймана в этот час триумфа, не могли обнаружить на нем и малейших следов радости. Выражение его лица оставалось неизменным, его жесткие черты не утратили ничего из их привычной мрачности… все торжества и аплодисменты этого дня не вызвали у него ни единого признака удовлетворения». Так писал Бусбек, отмечая необычайную бледность лица султана — возможно, из-за какого-то скрытого недуга, — и тот факт, что, когда в Стамбул приезжали послы, он прятал эту бледность «под румянами, полагая, что иностранные державы будут больше бояться его, если будут думать, что он силен и хорошо себя чувствует… Его высочество на протяжении многих месяцев года был очень слаб телом и близок к смерти, страдая водянкой, с распухшими ногами, отсутствием аппетита и опухшим лицом очень нехорошего цвета. В прошлом месяце, марте, с ним случилось четыре или пять обмороков и после этого еще один, во время которого ухаживающие за ним сомневались, жив он или мертв, и едва ли ожидали, что он сможет оправиться от них. Согласно общему мнению, его смерть уже близка».
Из книги лорда Кинросса «Расцвет и упадок Османской империи По мере того как Сулейман старел, он становился все более подозрительным. «Он любил, — пишет Бусбек, — наслаждаться, слушая хор мальчиков, которые пели и играли для него; но этому пришел конец из-за вмешательства некоей пророчицы (то есть некоей старухи, известной своей святостью), которая заявила, что в будущем его ждет кара, если он не откажется от этого развлечения». В результате инструменты были сломаны и преданы огню… Он стал есть, пользуясь фаянсовой посудой вместо серебряной, более того, запретил ввоз в город любого вина — потребление которого было запрещено пророком. Когда немусульманские общины стали возражать, доказывая, что столь резкая перемена диеты вызовет болезни или даже смерть в их среде, диван настолько смягчился, что позволил им получать недельную порцию, выгружаемую на берег у Морских Ворот». Но унижение султана в морской операции на Мальте вряд ли можно было уравновесить аскетическими опытами. Независимо от возраста и плохого состояния здоровья, Сулейман, проведший свою жизнь в войнах, мог спасти свою уязвленную гордость только еще одной, заключительной победоносной кампанией, чтобы доказать непобедимость турецкого воина. Вначале он поклялся лично захватить Мальту следующ Бесплатный ознакомительный фрагмент закончился, если хотите читать дальше, купите полную версию
|
