Когда он, обхватив губами один сосок, положил одновременно руку на кудрявый холмик между ее ног, Шарлотта непроизвольно приподнялась, изогнув спину, и застонала.

Патрик сдержал довольный смешок и продолжал целовать и ласкать языком ее грудь. Одновременно его рука проникла в глубь шелкового треугольника, войдя там в соприкосновение с пульсирующим язычком плоти.

Шарлотта непроизвольно раздвинула ноги, ее бедра начали ритмично двигаться, подчиняясь темпу, который задавал Патрик. Он стал игриво покусывать ее грудь, целовать живот, спускаясь постепенно все ниже и ниже.

— Когда ты будешь ждать меня, Шарлотта, вспомни это. Вспоминай, как я учил тебя любви.

Она почувствовала, что он раздвигает пальцами холмик волос, и в следующий момент скрытое под ним сокровище оказалось у него во рту. Он целовал его и ласкал с той же страстью, что и ее грудь. У нее вырвался невольный то ли крик, то ли стон, и в тот же момент Патрик приподнял ее ноги к себе на плечи и прильнул губами к заветной ложбинке.

Она начала метаться и бормотать что-то в приступе удовольствия. Наконец все ее ощущения соединились и выплеснулись в одном диком, исступленном крике полной капитуляции и полной победы. Она отдала все, что имела, и все, чем она была, Патрику.

Шарлотта откинулась на подушки, ожидая, что теперь и он получит свою долю удовольствия. Однако Патрик просто лежал рядом, мягко обнимая ее одной рукой. Впервые она была тронута его бескорыстным поведением, но в тот же момент страшное подозрение закралось в ее мысли. А что, если он делает так только для того, чтобы отдать ее нетронутой Халифу?

Она напряглась, но он тут же нежно прижал ее к себе, подчиняя своей ласке. После долгого молчания Патрик произнес:

— Доверься мне. Пожалуйста. Просто доверяй мне.

— Я уверена, что змей-искуситель говорил в свое время то же самое Еве-прародительнице, — ответила Шарлотта, испытывая в то же время некоторое замешательство от того, как прозвучал ее собственный голос, — он был слабым и дрожащим.

Милостивый Господь, никогда, ни в каких самых ярких своих фантазиях она не могла себе представить, что этот мужчина может доставить такое неслыханное удовольствие…

Патрик рассмеялся и легонько шлепнул ее.

— Возможно, ты и права, — согласился он. — А теперь одевайся скорей, пока слуга не пришел и не увидел тебя.

Шарлотта натянула платье, сраженная самой мыслью, что кто-то мог зайти сюда и увидеть ее на плечах у Патрика или услышать ее крики. Патрик с усмешкой смотрел на нее, приподняв одну бровь. Он был полностью одет, лишь волосы распущены, как у индейцев.

— Почему ты так краснеешь, Шарлотта? — стал он поддразнивать ее. — Может быть, это оттого, что тебе понравилось то, что я делал?

Она бросила на него яростный взгляд, взбешенная тем, что не может опровергнуть его слова. Возражать ему было бы нелепо после того, как она здесь задыхалась, стенала и молила его сделать это еще и еще.

— Самонадеянность, мистер Треваррен, вам очень не к лицу, — ответила Шарлотта.

Она стояла на коленях, собираясь встать, когда Патрик неожиданно забрался рукой под платье и занял твердую позицию там, где вольничал совсем недавно. Установив неподвижно один из пальцев в мягкой глубине, он медленно проводил остальной частью ладони снаружи вокруг цветущего бутона, который он столь искусно и мастерски ласкал чуть раньше.

Шарлотта охнула, невольно запрокинула голову назад, и издала страстный стон. Патрик опять усмехнулся.

— Моя несравненная, — выдохнул он, не прерывая своих движений, — возможно, моя самоуверенность и не идет мне, зато твоя страсть делает тебя еще красивей. — Он подразнил ее еще немного, затем убрал руку и, взяв ее за подбородок, сказал: — Думай обо мне, когда сегодня ты будешь лежать одна ночью.