Очень лысый, очень пожилой и не совсем трезвый мужчина с чемоданчиком в дрожащих руках мялся в дверях столовой.

– Проходите. Я вам сейчас матрас принесу из вожатской. Можно вас и в корпусе устроить, но тут сподручней. И вода есть, и удобства, и покушать рядом, - засуетилась Милка.

Сержант присел на низенький стульчик, зажал чемодан между не по погоде хлипких сандалет, заулыбался.

– Да я ничего. Как старший по званию прикажет.

– Отдыхайте. А вы помогите товарищу обустроиться, Людмила, - распорядился Полковник, и Милке вдруг стало так безысходно счастливо, как не было никогда за все её сорок с лишком лет.

***

Они бродят по полутёмной столовой, прислушиваясь к скрипу веток за окном. Полковник уехал ещё вчера и с минуты на минуту должен быть здесь - последняя электричка прогудела уже минут сорок назад.

– Тушёнки ещё этой не хватало, - течёт желчью Инженер, ковыряясь в моторе, снятом с бензопилы. Осиротевшая пила, последняя из четырёх, украденных Львом Соломоновичем с лесопилки, скалится нержавеющими резцами, точно мёртвая акула.

– Как товарищ Полковник приказал, так и будем действовать, - в отсутствие Полковника Сержант чувствует себя командиром.

– Товарищ Полковник, товарищ Полковник, - дразнится Инженер, - что он понимает - сапог?

– Он лётчик, - возмущается Милка. В пальце у неё пустой пакетик с надписью «Хна», брови густо чернеют, - без него разве долетите?

– С ним, без него… Всё одно вдребезги. - Мотор сладко жужжит, и на обезьяньем личике Инженера плавает счастливая улыбка. - Вчетвером еще куда ни шло. Слышь, Соломоныч, на Кубе жидов не жалуют.

Лев Соломонович пытается возразить, но ему сначала надо прожевать беззубыми дёснами сухарик, а это непросто, поэтому Милка встревает раньше.

– Бессовестный ты человек. Бесстыжий. Лев Соломонович не меньше твоего старался, а ты…

– Ладно, - отмахивается Инженер. Кожа у него жёлтая, и в сочетании с манжетом цвета полыни рука похожа на веник. - Где Полковник-то? Пора бы уже.

Милка комкает пакетик с надписью «Хна», нервничает. «Сегодня обязательно скажу, - думает Милка, - пусть там на Кубе своей вспоминает». Вслед за скрипом петель и сквозняком в столовую проскальзывает отец Михаил. Кряхтя, скидывает шинель, застывшими пальцами стягивает ушанку. На ушанке пасхальным яйцом красуется кокарда.

– Ты не со станции случайно? - Сержант помогает отцу Михаилу стянуть неуставные валенки.

– Я пешочком. Пешочком.

– Угу, - мычит Сержант. - Ясно.

– А вдруг не придёт? - Лев Соломонович наконец-то проглотил хлебный ком и теперь запивает его сладким чаем. - Вдруг случилось что?

Дождь выстукивает тревогу по железной крыше. У Милки нехорошо шебуршит внутри, или это скомканная бумажка, которую она сунула в карман?

***

Инженера в «Алые паруса» привёл Сержант. Он выбирался в город, чтобы разыскать сослуживца и потребовать с того старый долг. Сослуживец, как оказалось, давно съехал, и Сержанту ничего не оставалось, как купить водки в привокзальном ларьке и найти собутыльника. Щуплый старичок со связкой книг подмышкой подвернулся кстати, и Сержант долго разъяснял ему разницу между военными и гражданскими, тыча в нечищеные ботинки и в неумение пить водку из горла. В полночь они добрались до лагеря - Сержант тащил на себе Инженера, книги и гнилую шпалу, которую зачем-то подобрал по дороге. Милка расстелила в столовой ещё один матрас, выделила новичку ромашковую простынку и строго-настрого запретила будить Полковника.

– В прошлом инженер-конструктор, кандидат наук, сейчас лицо без определённого места жительства, - доложил Инженер.