Я хотел было проверить результат, но тут вовремя вспомнил, что заниматься этими бестолковыми вычислениями мне некогда.

— Сколько времени до взрыва? — спросил я.

— Ноль часов, десять минут, тридцать секунд.

Я машинально засек время: 21.50. Стало быть, взрыв будет ровно в 22.00.

И все-таки я не мог понять, почему Сарториус и Браун оставили здесь перстеньки и пузырек с «Зомби-7». Ведь знали же, что Таня остается наедине с «джикеями»…

— Почему ты не ушла с Сарториусом и Брауном?

— Не хотела. «Джикеи» убили маму. Я хотела отомстить. И кому-то надо было прикрыть отход. Я убила того, кто застрелил маму.

— Почему Сарториус и Браун оставили здесь перстни и пузырек?

— Потому что не хотели выносить их на поверхность.

— Ты сообщила Сарториусу код, открывающий кейс?

— Да.

— Зачем Сарториусу деньги О'Брайенов?

— Чтобы спасти мир от твоего отца.

Ладно, пусть спасают, если больше делать нечего. Мне надо от взрыва как-то уберечься. Как-никак всего пять минут осталось. Я рискнул и набрал остатки «Зомби-7» в шприц — 21.57. Воткнул иглу в плечо и вкатил себе препарат — 21.58. Взял Таню за руки и, уже чувствуя, что с организмом начинает твориться что-то необычное, состыковал перстеньки — 21.59.

В этот момент сверкнула ярчайшая вспышка. Я даже подумал на секунду, что опоздал… Но все-таки это была не внешняя, всесжигающая вспышка атомного взрыва, а некая внутренняя, которую я помнил по переносам «я» от негритенка Мануэля к донье Мерседес и от Мерседес к капитану О'Брайену. Но там в обоих случаях соединяли только по паре перстеньков, а кроме того, никто из них не получал доз «Зомби-7». И когда Белогорский — если это не смоделировал Чудо-юдо — соединил перстеньки, которые потом оказались у меня, тоже не было «Зомби-7».

Вспышка длилась секунду, не больше. После этого на сотую или десятую долю секунды я увидел Таню (только лицо, обращенное ко мне), а затем это изображение словно бы сдул некий вихрь.

Вихрь выглядел как некая полоса из бесчисленного множества разноцветных, сверкающих, мерцающих и несущихся куда-то линий. Нечто похожее можно видеть на экране телевизора, когда перематывается кассета видеомагнитофона. Эта искрящаяся масса неслась все быстрее и быстрее с каким-то невиданным, космическим ускорением. В то же время я начал ощущать, будто подхвачен этим вихрем, перестал чувствовать собственное тело, потерял вес и устойчивую форму. Затем угасло и вообще какое-либо представление о том, что я такое. Последней более или менее четкой мыслью было осознание своего превращения в часть энергетического потока, состоящего из неких элементарных частиц… И все. Дальше полный провал, ничего запомнить не сумел. И вряд ли сумел бы,

даже если бы очень старался. Скорее всего, я при всем желании не смог бызапомнить, что было дальше, так как на какое-то время ПЕРЕСТАЛ СУЩЕСТВОВАТЬ… Точнее, перестал быть человеком, имеющим линейные размеры, массу покоя, вещественный состав, анатомию, психику и физиологию. Я был чем-то иным, неизвестным, невозможным, с точки зрения рядового обывателя.

Впрочем, все это продлилось очень недолго. Начался обратный процесс. Он шел как бы зеркально, все явления повторялись, но в обратном направлении. Первым, что я увидел после провала, был все тот же сверкающий вихрь, но теперь его вращение становилось все более медленным и плавным, как движение останавливающейся карусели. Сплошной поток несущихся линий стал редеть, нет-нет да и проглядывали между этими линиями какие-то расплывчатые очертания, с каждым разом все более четкие. Вернулось ощущение веса, постепенно возвращалось чувство формы собственного тела, опять мигнула вспышка, мелькнуло лицо Тани, свистнуло в ушах, обдало потоком воздуха.