— Не слишком ли все шоколадно? — спросил я, остановив руку в паре сантиметров от черной глухой портьеры, скрывающей окно.

— Вообще-то… — Бюрократ замялся. — Даже по имперским законам, согласно этому договору, хозяин при нарушении имеет право порезать нас на кусочки, зажарить и съесть, и ему не будет ровным счетом ничего. Подписав это, мы даем ему такое право. Кроме того, меня немного беспокоит это вот… periculo suo. Но я в Сибири человек новый, так что не знаю, насколько это вообще нормальная практика.

— А что ты на меня смотришь, Бюрократ? — Гиена развел руками. — Я такую штуку тоже впервые слышу. Но у меня все равно есть уточнение. Он может попробовать нас порезать на кусочки. Или эти подпись и печать означают, что в случае нарушения мы превратимся в недвижимых болванов?

— Нет, ничего такого, — быстро ответил Бюрократ.

— А можем мы, например, заключить договор на неделю, а если нам не понравится что-то — разорвать его и съехать? — спросила Натаха.

— Ммм… — Бюрократ еще раз посмотрел в бумаги. — Да, точкой отсчета договора каждый раз считается понедельник. И если мы оповестим в субботу, что с понедельника прекращаем взаимоотношения, то…

— Тогда не вижу никаких препятствий, — легкомысленно сказала Натаха. — Давайте подписывать уже, и спать. Я устала, как не бывает. У нас первый этаж, так что в пятницу как-нибудь потерпим без дверей. А серебра у меня отродясь не было…

Я проснулся, как будто меня кто-то ткнул в бок. Вокруг было темно, только откуда-то с улицы доносился обычный утренний шум — кто-то громко болтал, надсадно фырчал мотор машины, в попытках проехать через раскисшую дорогу. Уже утро? А почему тогда темно?

Ах да, шторы… Я сполз с сундука-дивана, на котором меня вчера сморило, наощупь нашел выключатель настенного светильника. Да, точно. Мы вчера подписали договор, вернулись в комнаты, я присел и подумал, что сейчас, пару минут, а потом пойду обратно в универ, разберусь с общагой, но как-то прикрыл глаза…

Кто-то заботливо укрыл меня шерстяным одеялом. Я по очереди заглянул во все три комнаты, послушал ровное дыхание моих друзей.

Ничего страшного за ночь не произошло. Странноватый хозяин не заковал нас всех в кандалы и даже не запер дверь снаружи. Если что-то с ним и не так, то, возможно, нас это никаким боком не касается. По крайней мере, не сегодня.

Я заскочил в баню, умылся остывшей водой, как-то прополоскал рот, пригладил волосы. Блин, а где вообще хоть одно зеркало?

Или они, как серебряные предметы, в этом доме тоже запрещены?

Ладно, подумаю об этом как-нибудь потом, а сейчас уже действительно пора. Содержание нашего разговора с ректором я так и не вспомнил, но почему-то точно был убежден, что сегодня прямо с утра у меня куча дел, и мне неплохо бы уже приступить к их исполнению.

До крыльца университета я добежал минут за семь. Шел бы пешком, потребовалось бы все пятнадцать. Судя по солнцу, утро было еще вполне ранним, так что если я и проспал, то не особенно сильно. Я вбежал на крыльцо, открыл дверь, заскочил в пустой холл и огляделся.

— И где тебя носит, абитура? — недовольным тоном спросил Леннон, одиноко восседающий на подоконнике. — Мы уже полчаса как должны быть у Соловейки.

— Длинный день был вчера, — я виновато развел руками.