– Мужа? – пролепетала я, когда ко мне вернулся дар речи.

– Я наконец-то дозвонился до него полчаса назад по номеру, который вы нам сами сообщили ночью, он очень обрадовался и клятвенно заверил, что сию же секунду к вам выезжает.

– Боже мой…

Когда врач удалился, пришла медсестра и сняла капельницу. Она же подала мне зеркало, в которое я несколько минут не решалась взглянуть. Все мои мысли были направлены в другую сторону.

Беременность. Это слово колоколом звенело в моих ушах. Ребёнок совсем не входил в мои планы. Наверное, ещё не пора. Я планировала пожить, потом не спеша выйти замуж, проверить брак временем и мысленно растягивала весь этот процесс года на два-три. И как же моя работа? Бросить всё на полпути? Всё, чего я так добивалась? А как же авторитет среди подчинённых, который я зарабатывала всё это время? Если этот ребёнок родится, о карьере можно сразу забыть.

Меня охватил панический страх. В зеркале я увидела большие испуганные глаза и мертвенно-бледное лицо. Чистые волосы длинными непослушными прядями спускались по плечам, а скулы заострились. Я оскалилась, чтобы посмотреть на свои зубы, и провела по ним языком. Они стали чистыми и ровными, без гнили и налёта, вкус которых я, тем не менее, сразу вспомнила. Под глазом красовался приличный синяк, такие же имелись на щеке и подбородке.

Я перевела взгляд на руки и заметила там следы от наручников. Чуть повыше в большом количестве имелись багровые пятна и гематомы. Всё тело словно провернули через мясорубку. Я навалилась на подушку и закрыла глаза. Как хорошо, что всё это кончилось!

Через полчаса в палату ввалились мама, папа, бабушка и Мила. Они были настолько взбудоражены, что сначала и не разглядели меня как следует.

– Доченька, – всхлипнула мама, обнимая меня. Потом присела и осмотрела меня с головы до ног. Закрыв лицо руками, она разревелась.

Бабуле тут же стало плохо, папа дал ей платок и убежал за сердечными каплями. Мила молча села на краешек кровати у моих ног. Её глаза были красными, с полопавшимися сосудиками на белках.

– Доктор сказал, что ничего страшного! – Маму затрясло как осиновый лист. – Сказал, что ты… ты в удовлетворительном состоянии! А ты… Посмотрите на неё! На ней же места живого нет!

Я молчала, улыбаясь, по моим щекам катились слёзы.

– Мы не спали, не ели, искали тебя везде, – разрыдалась бабушка, целуя мои руки.

– Дима объездил все окрестности, – добавила мама, вытирая лицо платком, который забрала у бабушки, – мы не знали, что и думать! Узнали про твою полянку, где она находится, были там, но твоих следов не нашли.

На второй день уговорили следователя обследовать место аварии второй раз, и тогда уже нашли на дороге следы шин и твою кровь. А потом каждый день искали этого урода, который сделал с тобой такое! Он ещё и водку разлил по салону, чтобы инсценировать пьяную аварию! Оставил на бутылке твои отпечатки, но мы-то знали, что наша дочь не пьёт за рулём! Папа поклялся убить его своими руками. Скажи, что он делал с тобой, доченька?

– Мама, – я облизнула разбитые губы, – всё уже позади. Он держал меня взаперти, бил, почти не кормил и не поил. Я писала в ведро, спала на полу, была прикована наручниками к батарее. Думала, что так бывает только в кино… Когда он хотел меня изнасиловать, я сумела вырваться и убежала. Всё, всё, не нужно плакать.

Мама и бабушка вновь залились слезами, пытаясь побить рекорд по громкости рыданий.

– Когда мне станет получше, я вам всё подробно расскажу. А сейчас я просто счастлива оттого, что вижу ваши лица. Могу держать вас за руки. И всё будет хорошо. А что там с моей работой?

– Не переживай, всё нормально, – заверила Мила, – я говорила с Марком пять минут назад по телефону.