— Здесь не обычное место. Если чему-то суждено проясниться, так скорее всего именно здесь… Прадед Петунки успел влюбиться, пока пиво пил. С седла не слезая.

— Потому что сверху виды получше, — буркнула Ленда. Сидела она неподвижно, уставившись в доски пола. — Если служанка декольте не дошнурует.

— Не оставляй меня. — Она вздрогнула, но головы не подняла. — По такой идиотской причине.

— Причина — не идиотская. Люди и по менее серьезным поводам вешаются, дерутся на дуэли, даже объявляют войны. Умирают, короче говоря. Я никого не хочу убивать. А уж нашу дружбу — тем паче, и знаешь, что я думаю? Что мы ее прикончим, если подольше побудем рядом.

— Чепуху несешь, княжна. Интересно, как ты представляешь себе крепкую дружбу? Этакую — на расстоянии? А тебе ни о чем не говорит пословица: «С глаз долой — из сердца вон»? Старая уже, но чертовски точная.

— Точная, — согласилась она. — Именно поэтому я и предлагаю расстаться уже сейчас. Пока мы не нанесли друг другу слишком глубоких ран. Тогда то, что ты ко мне чувствуешь, наверняка полегчает, а потом, может, и вовсе… Знаю: ты хотел бы со мной каксженщиной… Знаю, Дебрен. Возможно, виной тому волосы в подушке, возможно, синдром дракленской кобылы. Не важно. Важно то, что ты смотришь на меня, как собака на колбасу, которую паршивцы привязали высоко на столбе, подпрыгиваешь, достать не можешь и поэтому чувствуешь себя все хуже. Даже если не покалечишься, то в конце концов колбасу возненавидишь. Поэтому уйди, пока еще не поздно. Собака, которая охотится за недоступной колбасой, плохо кончает.

— Исключительно паршивая притча, — поморщился он. — Но если уж ее придерживаться… Во-первых, собака не в состоянии возненавидеть колбасу. Она может так и не вцепиться в нее зубами, но ненависти у нее эта колбаса уж никак не вызовет. И вообще, в конце концов, возможно, пройдут года, случится чудо, веревка порвется, и колбаса шлепнется у собаки перед носом…

— Ну, значит, ее вонь убьет, — буркнула Ленда.

Дебрен еще сильнее поморщился, но не позволил себя спровоцировать.

— Во-вторых, что еще важнее, колбаса по своей природе бывает длинной. Хорошая колбаса — даже очень длинной. И если ее на веревке подвесить, то некоторые ее части висят пониже других. Бывает так, что собака не в состоянии добраться до всей колбасины. Потому что голодная, слабая, неловкая, да и, возможно, не с того места подпрыгивает, с которого надо. Но бывает, что нижний конец все-таки угрызет. Я не говорю всю. Только кончик. Но помни, мы говорим о хорошей колбасе. Лучшего сорта. Не о восточновипланской, в которую колбасники всякую дрянь пихают, лишь бы она мясом казалась. Мы говорим о настоящей, лелонской колбасе. Сочной, ядреной, жирненькой, такой, что аж слюна с морды течет.

— Жирненькой? — Теперь поморщилась она. — Знаешь, ты прав касательно притчи-то. Что бы это слово ни означало, — добавила она как-то слишком уж быстро. — Беру назад собак и колбасы. Я хотела сказать, что мир полон других…

— …колбас, — продолжил он. — Я тоже беру назад то, что о паршивой притче сказал. Она малоромантична, верно, но не плоха. Вполне точно суть обрисовывает. Ведь на что ты собаку толкаешь? Чтобы она вопреки собачьей натуре поступила. Отказалась от колбасы, убежала, смирилась с мыслью, что придут другие и порежут колбаску на кусочки. Хочешь, чтобы она ушла именно сейчас, когда вкус колбасы носом учуяла. — Он ненадолго умолк и договорил гораздо тише: — Самый сладкий вкус на свете.

Она молчала гораздо дольше. Прикрыла глаза; если б не то, что она сидела неподвижно, как свежекоронованный принц на первой аудиенции, он подумал бы, что она уснула.