|
Петунка, если уж столько лет не стреляла, так и теперь не выстрелит, а ты можешь. Да если даже и промахнешься, то лучше, чтобы у тебя что-нибудь конкретное для защиты было. Я видел тебя в бою и знаю, что тебе приходится голыми руками доканчивать, даже если ты палочной начинаешь. Бери музер. Сечки с ядом, лучшего оружия против селян еще не придумали. Попади в такого, он от страха уделается и сбежит с воем, прихватив с собой еще парочку дружков. Если поставить музер на большой разброс, то можно одним разом отделаться от целой кучи. А в крайнем случае, если на тебя нападут, останется аргумент для переговоров. Крикнешь: «Отрава долгодействующая, не трогать, потому как если я погибну, то и вам конец!» Так УОТовцев обучают, которые, действуя в одиночку, часто имеют дело с…
— Теряем время, — остановил его Дебрен. — Верно. Беги, Петунка. Чародей принял решение. — Погоди, — схватил он за руку уже разворачивающуюся женщину. Сунул ей музер, сжал в тонких пальцах. — Вам оружие пригодится больше. — Збрхл нетерпеливо фыркнул, крепче стиснул узду. Дебрен надеялся, что не придется этого говорить, но учитывал такую необходимость, поэтому гладко докончил: — А целиться уже приходилось. Мне целиться не придется, потому что уже… Ворожейка была права, но имела в виду не Цедриха и Гвадрика. Да и не грифона… — А кого? — дрожащим голосом спросила Петунка. — Тебя. — Чародей повернулся, двинулся галопом в сторону леса. Лишь скрываясь в снежном тумане, крикнул через плечо: — И бабопальца.
— Гррромоморрнии прррочь! — заскрипело нечто более темное, чем снег, предусмотрительно разворачиваясь и исчезая у Дебрена из виду. — Дрррруг неопасный! Магун выругался. Всего лишь легкие магические манипуляции с мышцами и горлом — а ведь дал застать себя врасплох. — Возвращайся, — бросил он, не задерживаясь. — Охраняй Петунку. Дроп не возвратился. Принялся выделывать зигзаги, чтобы лететь плечом к плечу с верховым. Снег шел плотно, и Дебрен ехал осторожным галопом. — Ты хитррирр? Напррравррение верррное? — Я — хитрил?! Кто бы говорил! — Секрррет с Рррендой? — уточнила птица. — Ты сквозь дыру глазел, как… — Намерррения стеррриррьные, — гордо возвестил Дроп. — Сторррожирр! Грррифона высматррриварр! — Надо было меня разбудить. — Она у меня честное сррово пррррямо из горрра вырррварра. Приказарра. — Ничего она тебе приказать не может! — Пррриказ опрррравдан. Прррращуры… — Дроп осекся, опередил Дебрена на несколько саженей. — Сррушай, Дебррррен, вррремя откррровенности. Напрррравррение Ррррумперррка? — Не твое дело. — Ррррупмерка спрррава. В дррругую… — Птица несколько мгновений искала нужное слово. — Горрррный брррод. Понимаешь? Грррранитный… веррхом на рручье… — Мост, — сжалился Дебрен. — Научился бы по-человечески говорить, коли тебя к нашим бабам тянет. — Серррдцем, — поспешно заявил Дроп. — Эт-т-то не рррреагирует. Дебрен не стал развивать тему и продолжал делать свое. Он колдовал. Погода улучшиться не обещала, а над лесом летали не только попугаи. Птица вырвалась вперед, зависла над дорогой, повернувшись клювом к всаднику. — Поррра ррешать. Поворррот. — Кривой клюв указал на север. — Сокрррращение. Бррррод скорррро. Дебрен остановил коня, бросил недоверчивый взгляд на купу зарослей. |
