— Конечно, мы с Барбарой говорили о Маке в связи с поднявшейся недавно шумихой. Ей, так же как и мне, кажется невероятной мысль, что он может иметь причастность к какому-либо преступлению. Она сказала, что знала, безусловно, другого человека.

Говорил он спокойно, но я видела, как багровый румянец переползает с его шеи на скулы. Он все-таки ненавидит Мака, подумала я. Или это ревность? И как далеко могла эта ревность его завести? На вид он такой замкнутый, сдержанный, заурядный, хотя на самом деле, судя по его успехам в бизнесе, обладает необыкновенным даром делать деньги. И я снова вспомнила Мака, его удивительную привлекательность, превосходное чувство юмора, редкое обаяние.

Я вспомнила о том, что Мак на последнем этапе обошел Гэлбрейта на какую-то ничтожную долю и попал в десятку лучших выпускников. Нанес, должно быть, мощный удар по самолюбию Гэлбрейта. А после исчезновения Мака его девушка, Барбара, которая, по словам Ника, с ума сходила по моему брату, вышла за Гэлбрейта — возможно, это был ее единственный способ выучиться на врача...

— Я познакомилась с Барбарой много лет назад у нас дома, — сказала я.— Была бы вам очень признательна за возможность поговорить с ней.

— К сожалению, это невозможно, — отрезал Гэлбрейт.— Ее отец очень болен. Он живет на Мартас-Винъярд. Она вылетела туда с детьми, чтобы побыть с ним его последние недели.

Гэлбрейт поднялся, давая мне понять, что разговор окончен. Он проводил меня до приемной, и я протянула ему на прощание руку. От моего вни-мания не ускользнуло, как он потер ладонь о брючину, прежде чем с неохотой протянуть мне. Ладонь его все равно оказалась потной и холодной. Заурядный тип в дорогом костюме.

Я вспомнила, как прозвал его Ник: Одинокий Странник.

40

Если Лил Крамер и не любила кого-то больше, чем Говарда Альтмана, то это был Стив Хокни, племянник Дерека Олсена. Вот почему, когда он явился без предупреждения в пятницу утром, Лил не на шутку разволновалась. Совет Говарда не спешить в Пенсильванию, если им есть что скрывать, они поначалу восприняли с благодарностью. Но Лил прекрасно знала, что симпатии Олсена то на стороне помощника Говарда, то на стороне племянника Стива, и сейчас, увидев Хокни в одиночестве, она пришла в ужас.

Выходит, Говард поссорился с Олсеном, подумала она, и теперь Стив возьмет правление в свои руки. Хорошо хоть Гас ушел наверх поменять фильтры в кондиционерах, а то у него с утра скверное настроение: пришлось мыть лестницу между вторым и третьим этажами, где кто-то из студентов пролил ночью пиво.

— Должно быть, втащили наверх целый бочонок, — ворчал он за несколько минут до появления Хокни, — Залили пивом весь пролет. Могли бы и сами подтереть, не умерли бы.

Повезло, что Гас заметил это до прихода Хокни, подумала она, а то племянничек устроит сейчас проверку коридоров и лестниц, пытаясь найти, к чему придраться. Ее вдруг захлестнула усталость. Возможно, было бы все-таки неплохо когда-то и отдохнуть. Стараясь держаться вежливо, она пригласила Хокни к себе и предложила чая. Он широко улыбнулся и прошел в квартиру.

Чего у него не отнять, так это внешности, подумала она, и он сам знает, что красавчик. Всегда занимался только собой, а в юности не раз попадал в истории, так что Олсену приходилось его выручать. Он чуть не угодил в тюрьму. Да и сейчас его глаза как-то дерзко поблескивали. Отказавшись от чая, он уселся на диван, скрестив ноги.

— Лил, — начал он, — в прошлом месяце дядюшке перевалило за восемьдесят три.

— Я знаю, — сказала она.— Мы послали ему открытку.

— Вы лучше, чем я, — Стив снова улыбнулся.— Но мне кажется, настала пора разгрузить его немного и взять управление делами в свои руки.