Но Уитни не верила в безупречную Карен, таких идеальных просто не бывает. Таких милых. Таких бескорыстных. Таких улыбчивых. Уж Уитни-то прекрасно знала, как действует настоящий манипулятор. С самого начала она видела Карен насквозь. И оказалась права. Сразу после свадьбы с Дэном Карен уволилась с работы, и Уитни окончательно убедилась, что она типичная охотница за богатым мужем. Как бы ни была мила Карен с Амелией до женитьбы с Дэном, после свадьбы встречи дочери с отцом стали происходить гораздо реже. Мало того, через год после свадьбы Дэн попытался снизить сумму алиментов на ребенка. И хотя он твердил, что Карен тут ни при чем, Уитни не верила.

Уитни молчала, не зная, что ответить Амелии, боясь в очередной раз сказать что-нибудь не то. Чтобы отвлечься, она взяла губку и протерла стойку.

– Интересно, кто же у них родится, – размышляла Амелия вслух. Она сказала это безразличным тоном, но в словах чувствовался живой интерес. – Все-таки хорошо, что я навещу их до рождения ребенка. И папе не нужно будет разрываться. Он будет только со мной.

– Ты забегаешь вперед. Ничего еще не решено.

– Как это не решено? – Амелия склонила голову набок. – Мы с папой обо всем договорились. Он сказал, что я могу приехать в гости.

Уитни отложила губку.

– Знаешь, дорогая, мне совсем не нравится, что ты полетишь в Амстердам совсем одна.

Дело было не только в самом путешествии. Дэн обращался с дочерью совсем не так, как Уитни. Он позволял ей делать то, что Уитни никогда бы не позволила. И присматривал за Амелией не слишком-то усердно. Наивная девочка в чужой стране, мало ли в какие переделки она может попасть. Может, Уитни и слишком строга. Но дочь была такой домашней девочкой! Невинной. Идеальная жертва.

Амелия скрестила руки на груди.

– Нравится, не нравится… Я все равно поеду.

– Что-что?

– Папа сказал, даже если ты будешь против, все равно не можешь запретить мне поездку.

– Поверь, могу.

Дочь покачала головой.

– Нет. Папа сказал, это прописано в соглашении о разводе. По закону я имею право проводить часть времени с ним. Он обратится к своему адвокату.

Неужели собственная дочь угрожает ей судебным иском? Просто не укладывается в голове…

Девочка-подросток стояла посреди кухни, скрестив руки на груди, сомкнув колени, злобно прищурив глаза… Глядя на нее, Уитни поняла, что собственная дочь стала для нее чужой.

Глава 7

До Милли у меня никогда не было лучшей подруги.

То есть какие-то подруги у меня были. Совсем ребенком я играла с детьми наших знакомых. Став постарше, иногда ходила в гости с ночевкой. Но вообще, как я ни старалась, дети меня сторонились.

В средних классах на уроках английского я сидела рядом с компанией девочек. Как-то перед уроком они стали болтать о своих парнях. У меня не было парня, но я вступила в разговор и рассказала им, что встречаюсь со старшеклассником. Они приняли мою ложь за чистую монету, и с тех пор мне было позволено участвовать в их беседах. Однако наша дружба не продлилась дольше седьмого класса.

Милли была первой подругой – а может, и первым человеком за всю мою жизнь, – которая увидела меня такой, какая я есть. Настоящей. С ней мне не нужно было притворяться. Милли считала меня удивительной. Особенной. Неповторимой. И рядом с ней я ощущала себя именно такой.

Пожалуй, больше всего мне нравилась в Милли ее любовь к танцам. Теперь, когда я мысленно ее представляю, она непременно танцует. Всегда и везде. Стоило Милли услышать музыку, как ее тело начинало двигаться в такт. Она танцевала в магазине, на улице.