— Про розу. И про поезда.

— Поезда? — Лена повернулась к нему.

— Да, про то, что только дети знают, что они ищут.

— О том, что они отдают всю душу старой кукле, и потом плачут, когда ее кто-то выбрасывает? — припомнила Лена.

— Да, — Антон отвернулся и посмотрел на небо. Потом встал, забрал у девочек бумажки от мороженого и понес в урну — она была у соседних скамеек. А Лена все еще не могла опомниться. И еще — ей показалось, что когда Антон пошел выбрасывать мусор, у него были красные веки. Так бывает, когда к глазам подходят слезы, а ты не хочешь их никому показывать. Но не из-за книги же он так расстроился?

Когда мальчик вернулся, Лена пристально посмотрела на него, но он был совершенно спокоен. «Показалось», — подумала она.

— Пойдем дальше? — предложил он.

Все встали, и он опять подхватил тяжеленный Танькин пакет одной рукой. А в другой нес свои две книги. Он так шел от самого Олимпийского, но тогда Лена этого не заметила. Она тогда на него старалась просто не смотреть. А теперь ей стало неловко — загрузили парня!

— Давай твои книги положим в мой пакет, — предложила она. — У меня все равно там почти ничего нет.

Он молча, не глядя, протянул ей книги. И опять Лене стало почему-то немного неловко. Может, потому, что он на нее не посмотрел? Ну и ладно. Если у кого-то воспитания не хватает, то это их проблемы.

Ребята прошли мимо Уголка Дурова, и Танька рассказала, что она была там, когда ей исполнилось пять лет. Такой подарок на день рождения родители сделали. И получилась смешная история.

У маленькой Тани на голове был большой красный бант.

— Мама с бантом постаралась. Для красоты, — сообщила Таня. — На сцене выступала обезьянка. Она такая смешная, ела как человек, из тарелки ложкой. Я сидела в первом ряду, а родители далеко сзади. Специально рассаживали так, чтобы взрослые детям сцену не загораживали. Ну, сижу, смотрю, как обезьянка ест. А она почему-то на меня все время глядит. Ложкой орудует — и ко мне поворачивается. Эта артистка на длинном поводке была. Ошейничек специальный, и к нему поводок прицеплен. Так вот, дрессировщица то ли отвлеклась, то ли просто такого не ожидала, но обезьянка вдруг прыгнула и прямо на меня кинулась! Я перепугалась, визжу, вокруг дети тоже визжат, а обезьянка схватила меня за волосы! Думаю — все, оторвет вместе с головой.

— И что, дрессировщица ее не поймала? — удивился Антон.

— Поймала, от меня отцепила и на сцену понесла. А я реву! Родители ко мне кинулись, мама успокаивать стала, а я голову трогаю — на месте ли?

— Она что, с ума сошла, эта обезьяна? — не понял мальчик. Лена давно слышала эту историю, и сейчас не мешала подружке ее рассказывать — шла и улыбалась.

— Оказывается, ей мой бант очень понравился. Она потом до конца представления его мусолила, изжевала весь!

— А представление так и продолжалось?

— Конечно! Ну, пошумели, пошумели и успокоились. Еще помню, что собаки выступали — старательные. Они считать умели. А я на обезьянку обиделась. Но самое интересное было потом. Когда представление закончилось, все вышли на поклон, и тут говорят: «А теперь мы приглашаем девочку из первого ряда, у которой обезьянка отняла бант, к нам за кулисы».

— Пошла?

— Я сначала не хотела. Боялась очень. Родители уговорили, — смеялась Татьяна. — Но все оказалось очень здорово.