Он хранил оружие еще со времен армейской службы. В прошлом не раз порывался его выкинуть, но так и не смог, что-то его останавливало. И, судя по всему, не зря.

Он сунул дуло револьвера в рот. Так глубоко, что почувствовал, как металл упирается в заднюю стенку гортани. Нужно действовать продуманно. В этот раз он не имеет права на ошибку.

Он сидел за столом и мучительно пытался вспомнить о чем-либо, что заставило бы его пожалеть о принятом решении. Для него это было важно. К несчастью, ничего не приходило в голову, наверное, из-за этого назойливого шума в ушах. Неожиданно он расстроился. Должно ведь быть хоть что-нибудь!

А потом он услышал шаги. Они приближались. Мелкие, ничтожные людишки. И вдруг он вспомнил. Цветы. Ее цветы. Он улыбнулся, довольный. Гул в ушах стих. Он был счастлив. Ему было хорошо. Он не почувствовал, как выстрел разнес ему затылок. Не увидел, как брызнула кровь и по стене кабинета, который он так презирал, разлетелись клочья волос и осколки костей. Не услышал, как с грохотом распахнули дверь и кто-то прошептал: «Боже милостивый!», а еще чей-то голос попытался произнести: «Позвоните его жене», но не смог, захлебнувшись в рыданиях. Он уже не слышал ни единого слова из того, что кричали вокруг, не замечал суматохи у входа в кабинет, где прибежавшие наперебой спрашивали, что стряслось. Не слышал всхлипываний и плача, не чувствовал душевной боли, которая волной прокатилась по коридору, когда люди узнали страшный ответ на свой вопрос.

Его уже ничто не волновало и не беспокоило. Только одна, последняя мысль пронеслась в сознании за несколько мгновений до того, как пуля уничтожила мозг, и, к своему удивлению, он ощутил злорадство, затем печаль и наконец раскаяние.

«Я совершаю великий и ужасный поступок, — подумал он. — И никто не узнает почему. Помоги, Господи, тому, кто докопается до правды».

КНИГА 1

18 июня — 9 июля

1

У Карла Грэнвилла неделька явно не задалась.

Для начала его вчистую переиграл под кольцом какой-то юнец-переросток во время еженедельного баскетбольного матча в спортивном центре Челси-Пирс. Потом журнал «Нью-Йорк мэгэзин» отдал заказ на обещанную статью об актере Натане Лейне другому внештатному журналисту — родственнице главного редактора. Затем позвонил отец из Помпано-Бич во Флориде, чтобы сообщить Карлу, что тот, по мнению родителя, понапрасну губит драгоценную ученую степень выпускника «Лиги плюща» и свою жизнь, не обязательно в указанном порядке. Плюс ко всему бейсбольная команда «Нью-Йорк метс» продула три раза подряд, а ночной телеканал заменил сериалы «Странная парочка» и «Такси» на «Я мечтаю о Джинни» и «Зачарованных». И вот теперь, так сказать, последняя капля — ему приходится торчать в помещении, где оказались два последних на всем белом свете человека, обе женщины, которые еще верят в него, его талант и будущее. К сожалению, одна из них мертва, а другая ненавидит Карла от всей души.

Да уж, удачной неделю не назовешь!

Карл находился в зале для проведения похоронных церемоний на углу Мэдисон-авеню и Восемьдесят первой улицы. Он стоял у открытого гроба, в котором покоилась Бетти Слейтер, легендарный литературный агент и не менее легендарная алкоголичка. Сейчас Бетти выглядела примерно так же цветуще и жизнерадостно, как корзина с восковыми фруктами. Ну что ж, по крайней мере она не кидала в его сторону взоры, исполненные неприкрытой враждебности, как Аманда Мейз, стоявшая по другую сторону катафалка. Аманда все еще злилась на Грэнвилла из-за небольшого недопонимания. Некоторого расхождения во взглядах на доходную работу в Вашингтоне, женитьбу и долгую счастливую жизнь вместе. Карл втайне признавал, что в разногласии имеется некоторая доля и его вины.