Под влиянием этого мистического опыта Гегель решил отказаться от таких развлечений, как поэзия, богохульство и ведение дневника в форме энциклопедии, и полностью посвятить себя философии. Вся последующая жизнь Гегеля была попыткой выразить это новое видение мира словами и поставить его на прочный рациональный фундамент. Плодом этих размышлений стала его собственная всеобъемлющая система.

С самого начала эта система во многом напоминала философию Спинозы, хотя в ней, безусловно, не было такой геометрической четкости. В том, что касалось стиля, Гегель был по-прежнему солидарен с Кантом: чем запутаннее, тем лучше.

Однако именно благодаря Спинозе Гегель перестал смотреть на вещи исключительно сквозь призму кантовской философии. Оказалось, что это не единственно возможное объяснение мира.

В 1799 году умер отец Гегеля, оставив ему небольшое наследство — по словам Дюранта, 1500 долларов (что, видимо, надо понимать как «1500 талеров» — ведь именно от этого слова происходит слово «доллар»). Этого было достаточно, чтобы не умереть с голоду, и Гегель написал своему другу Шеллингу письмо с просьбой порекомендовать ему какой-нибудь немецкий город, где он мог бы жить без особых трат, — с незатейливой местной кухней, хорошей библиотекой и «ein gutes bier» (вкусным пивом). Шеллинг, который, несмотря на свою молодость, уже был профессором Йенского университета и пользовался огромной популярностью, недолго думая, предложил Гегелю приехать к нему. (Похоже, что ни Гегель, ни Шеллинг совсем не разбирались в пиве, что в принципе для философов не характерно. То пиво, которое я попробовал в Йене, уж точно не входило в Бундеслигу Великого Немецкого Пива. Потом мне сообщили, что его привезли из местной лечебницы для безнадежно больных, что, без сомнения, было весьма утешительно.) Гегель приехал в Йену в 1801 году и получил место приват-доцента в университете. Жалование при ват-доцента напрямую зависело от числа студентов, посещавших его лекции. К счастью для Гегеля, у него были некоторые сбережения: сначала к нему на лекции ходили только четыре человека. (В отличие от своего великого учителя-метафизика Канта, который был отвратительным писателем и блестящим лектором, Гегель был последователен: слушать его лекции было так же трудно, как читать его книги.) В конце XVIII века университет Йены был центром духовной жизни Германии. Время от времени здесь читал лекции по истории Шиллер; братья Шлегели и поэт Новалис закладывали здесь фундамент первой в Германии романтической школы, а идеалист Фихте знакомил студентов с новейшей посткантианской философией. Все эти поэтические фигуры уже покинули Йену к тому времени, когда туда приехал Гегель. Зато теперь там работал 26-летний Шеллинг, вдохновлявший студентов своей романтической философией природы. Гегелю вся эта романтика не нравилась, и он рассорился с Шеллингом.

Тем временем, несмотря на то, что посещаемость его лекций резко возросла (до 11 человек), денег у Гегеля оставалось все меньше. Но он не искал легких путей. Проще представить себе ежа без иголок, чем Гегеля, изменившего своим принципам.

Он ни на миг не поддался соблазну сделать свои лекции интересными или хотя бы понятными.

Как раз в это время Гегель начинал формулировать основные положения своей системы, причем делать это он предпочитал непосредственно в процессе общения со своими ни в чем не повинными слушателями. Вот слова одного верного последователя Гегеля, учившегося у него несколькими годами позже: «Начав запинаться уже на первом слове, он медленно продвигался вперед, потом начинал все сначала, останавливался, говорил и думал. Слушателям начинало казаться, что нужное слово никогда не будет найдено, и как раз тогда оно обязательно находилось… Теперь вы думали, что поняли мысль лектора, и ждали ее развития.