Но в недрах гегелевской школы, занимавшей доминирующее положение в духовной жизни Германии, зрели новые веяния. Четыре года спустя после смерти философа вышла книга Давида Штрауса «Жизнь Иисуса», которая произвела сильное впечатление на современников и выдержала несколько изданий. Используя методы критики исторических источников, Штраус пришел к выводу о недостоверности евангелия. Все сообщения евангелистов о деяниях Иисуса неправдоподобны, никаких сотворенных им чудес не было и быть не могло. Вместе с тем евангельские истории не сознательный вымысел, это мифотворчество, а мифы представляют собой нечто большее, чем произвольные выдумки; мифы — продукт коллективного бессознательного творчества народа или крупной религиозной общины. В основе работы Штрауса лежало гегелевское учение о духовной субстаяции народа.

«Жизнь Иисуса» сломала официальную гегелевскую традицию. Она положила начало движению «левых» гегельянцев, или «младогегельянцев» — открытых атеистов и республиканцев. Наиболее яркая фигура среди них — Бруно Бауэр, который в критике христианства пошел значительно дальше Штрауса. По Бауэру, евангельские сказания — заведомые фикции, сознательный, преднамеренный обман. Ошибка Штрауса заключается в том, что он абсолютизирует «субстанцию», то есть дух, не достигший «самосознания». Народ как таковой, по Бауэру, не может ничего создать непосредственно из своей субстанциальности, только единичное сознание дает ей и форму и определенность содержания.

Спорили о религиозных проблемах (только в этой области допускался тогда обмен мнениями), но за богословием скрывалась философия. Вопрос о том, как возникли евангельские рассказы о чудесах: путем ли бессознательного мифологического творчества или их придумали евангелисты, разросся до вопроса о том, что является главной действующей силой во всемирной истории: «субстанция» или «самосознание», национальная культура или критически мыслящая личность.

Бауэр был атеистом, он писал остроумные антирелигиозные памфлеты, пародируя борьбу церковников против «антихриста» Гегеля, но он никогда не покидал почву идеалистической философии. Гегелевская философия в его интерпретации окрашивалась в тона фихтеанства. Спор не выходил за пределы идеализма.

Картина изменилась коренным образом в 1841 году, когда появилась книга, которая восстановила в правах материализм как философское учение. «Природа существует независимо от какой бы то ни было философия. Она есть та основа, на которой выросли мы, люди, сами продукты природы. Вне природы и человека нет ничего, и высшие существа, созданные нашей религиозной фантазией, — это лишь фантастические отражения нашей собственной сущности. Заклятие было снято; «система» была взорвана и отброшена в сторону, противоречие разрешено простым обнаружением того обстоятельства, что оно существует только в воображении. — Надо было пережить освободительное действие этой книги, чтобы составить себе представление об этом», — писал много дет спустя Ф. Энгельс. Книга называлась «Сущность христианства», ее автором был Людвиг Фейербах.

Проходит еще три года, и в Париже в сборнике. «Немецко-французские ежегодники» появляется статья Карла Маркса «К критике гегелевской философии права. Введение». Для Германии, констатировал автор, критика религии, по существу, закончена. Ближайшая задача философии состоит в том, чтобы критику неба превратить , в критику земли, критику религии и теологии — в критику права и политики. Маркс призывал к политической революции и указывал на материальную силу, которая в состоянии ее осуществить, — класс пролетариев. Отныне дальнейшая судьба гегелевского наследия была связана с историей диалектического материализма.

*  *  *

Наш рассказ о жизни и учении великого философа подходит к концу.