Изменить размер шрифта - +

— Он пишет свои тексты людьми: кто-то — лишь буква, и даже не из числа буквиц и украшенных заставок, — сказала Арауна, — кое-кого хватает на слово, на строку стиха или короткую музыкальную фразу. Нелишне разъяснить, что в старину музыку тоже писали буквами. Иной тянет на целый период или сквозную тему, но нам необходим тот, кто сумеет развернуть себя в книгу — я, понятное дело, не требую, чтобы то было Писание или Чтение, с нас и простой сказочки хватит.

— Мы сами тоже буквы, — ответил ей Лео. — Мы лишь подручный материал для поэмы, краски для картины, знаки и цифры для эйнштейновой формулы. Не мы пишем — пишут через нас и с нашей помощью: главное — соответствовать.

— Да, потому и Шэди почти непричастен тому, что через него излилось, — кивнул Идрис. — Соблюдена чистота эксперимента: но почему мы с таким упорством блюли неокрашенность и чистоту его собственной истории? Он ведь не спелый персик, который взламывают, не яйцо, откуда вылупляется птенец, но лишь немая и глухая точка скрещения лучей.

— Ты хочешь сказать, что ему стоило дать шанс побыть в игре на правах не птицы, а кого-то покрупнее? — ответила хозяйка. — Ну, ничего. Я не только Паук, я еще и Эскулап: я эту глухонемую точку вылечу, или он у меня вылетит не только в трубу, но и из-за стола, и во всех своих ипостасях сразу.

 

…Черно-алая стойка бара обернулась рулеткой Зодиака, шарик Солнца покатился, переходя с поля на поле, и когда он сделал полный оборот по часовой стрелке, Звериный Круг обратился в накрытый скатертью стол, за которым восседали Двенадцать — уже не зверей, а людей.

Этот стол сохранял ныне лишь мимолетные признаки того, чем он был раньше; и все-таки, когда Двенадцать заняли свои привычные места, оказалось, что головное, тринадцатое место, место алефа или альфы, осталось пусто.

Извлекли тогда Двенадцать почти бездыханного — ибо в высшей степени на свои мечты поистратился — и вялого Шэди из места его роскошного спанья и посадили, вопреки всякой логике, не на торчащий альфовый или, что сходно, фиговый листок, а напротив, затолкнув его в самую омегу, сиречь жопу. Поэтому слева подкалывал, подзуживал и язвил его рогатый гилянский Бычок, а справа прелестная вампиресса нового времени, подбираясь к нему бочком, как и положено Крабу, и картинно облизываясь, водила розовым язычком по карминовым губкам и всем своим видом давала Шэди понять, что не прочь выпить его до последней капли.

Сидели же все так: одна влюбленная пара вместе, две в какой-то мере разделенно; Водолей с Козерогом сплели пальцы рук, два андрогина, Весы и Близнецы, сверкали полной огранкой бриллианта; один провидец был в одеяле, другой в цилиндре, как Безумный Шляпочник; а Стрелец, в выраженной обоюдности своих начал, и Скорпион, похожий на обручальное кольцо для них, метали друг в друга выразительные взгляды, облекая магическим ореолом председательское место…

Это место заняла Арахна, юная, как эльфа, будто все сновидческие передряги служили ей только и исключительно ко благу. Кот Ирусан прыгнул ей на плечо, Белладонна опустила голову на колени — то были ее продолжения, темная и светлая стороны ее души. Красно-белая корона Двоецарствия была на Царице Жен, обвитая змеем-уреем, паук из чистого червонного золота свешивался между грудей наподобие священного жука-навозника, скипетром для правой руки служил увитый лентами майский шест, а левой рукой, как державу, имела она друидическое змеиное яйцо.

Соображайте нынче, кто из них есть кто!

И произнесла Арахна со строгостью:

— Сказано тебе было — платить за стол и кров, а ты вместо этого лишних едоков мне наплодил.

На что Шэди сомнамбулически ответствовал:

— Все они — воплощение изобилия историй, фонтан сказаний и водопад многозначительных притч; полученное тобой с них — с лихвой покрывает все расходы и убытки.

Быстрый переход