Никки Каллен. Гель-Грин, центр земли
Гель-Грин — это тысячи километров от дома; это место, полное открытий и запахов; «Гель-Грин… — будто это имя Бога». «Гель-Грин, центр земли» — это четыре абсолютно непохожие друг на друга истории, которые перенесут Вас в далёкий и сказочный город на берегу бухты Анива, где живут обычные люди с необыкновенно красивыми именами: Свет, Цвет, Лютеция, Река, Анри-Поль — герои, в которых нельзя не влюбиться. Настоящие, живые и такие неземные. Мастерски сочетая простоту и богатство мысли, используя особое композиционное построение и нестандартную форму изложения, Никки создает свой неповторимый мир — рассказы-настроения с волшебной атмосферой. Рассказы, которые нельзя забыть, которые ворвутся в вашу жизнь, — и кто знает, возможно, через несколько лет на карте появится новый, невыдуманный, город-порт… Гель-Грин. Книга адресована широкому кругу мечтателей.
Когда Стефану ван Марвесу исполнилось пятнадцать, в ясный, как синий цвет, осенний день у него родился первый сын — от его одноклассницы Капельки Рафаэль, которой всё еще было четырнадцать. За восемь месяцев до этого дня был собран семейный совет: папа, мама, дядя, который так и не женился, и старший брат Стефана — Эдвард, который собирался жениться через полгода на девушке с глазами цвета ранних яблок; у папы — сеть гостиниц по стране; в общем, хорошая партия; теперь же, из-за этого маленького мальчика с одиноким узким семейным лицом, будто он думает о древнем Риме, могло расстроиться всё — скандал, да и только; подали кофе: папе венский — со сливками и сахаром, маме — глясе, дяде — черный, по-турецки, в крошечной чашечке; а брат не пил кофе, из-за погоды и мигрени. Стефану даже никто не предложил; он стоял у окна, в шторах из зеленого бархата, заплетал бахрому в косички и смотрел, как медленно падает снег; и ни о чем не думал. Даже о Капельке; в отличие от него, она ничего не боялась в этом мире: ни пауков, ни своей семьи; Рафаэли были хиппи, и дети для них были чем-то насущным, как хлеб; в детях настоящая радость, а не в карьере; и ребенка она гранитно решила оставить. Они занимались «этим» всего раз; на диване её старшего брата Реки; он был в отъезде — автостопил до моря; и она жила временно в его комнате; все стены обклеены морем; и книги на полках из ясеня — сам делал, видно даже следы рубанка — только про море; она их читала; и под диван упал «Тайный Меридиан» Перес-Реверте; они долго и старательно целовались, потом Стефан стянул с неё замшевую кофту с бахромой; она всегда носила замшевые вещи с бахромой и много-много бус — из дерева и бисера; амулетики с выпученными глазами, крыльями и тысячей ног; и коса до пола — словно Рапунцель; только мама их всей семьи захотела с ней познакомиться; и сказала: «Рапунцель». Стефану было больно, Капельке — нет; и через две недели, когда закончились зимние каникулы, она села за парту, молчаливая и сосредоточенная, хотя первым была не математика, её любимая, а история — отечества; они сидели за одной партой с первого класса, после того как познакомились на линейке; семейный совет собирался по поводу Стефана до этого раза еще два: когда мама объявила, что беременна, ей было сорок, и на совет пришел семейный врач, доктор Роберт — он-то и смотрел потом Капельку; ему она тоже понравилась, «такая чистая и начитанная девочка»; и когда думали, в какую школу его отдать: военную, где учился Эдвард, частную или просто простую; за простую был дядя; он сказал: «во-первых, вырастет демократом, а во-вторых, научится разговаривать с девочками; ну, и, в-третьих, драться; а значит, будет настоящий человек», — и это прозвучало мудростью; обычно он думал только о деньгах и сигарах; и мама согласилась; купила Стефану форму цвета бирюзы, рюкзак из настоящей кожи, набила его бутербродами, села в «Тойоту-Камри» серебристую и привезла сына на праздничную линейку. |
