|
Едва сумел разглядеть машину. Что-то вроде массивной железной пешки с плоской макушкой – а может, колокол с гладкими прямыми боками. Метра четыре в высоту – и, должно быть, тяжеленный: четыре троса, на которых его опускали, были просто великанские – наверное, с четверть метра в обхвате. Метрах в шести над землей штуковина остановилась, и два троса пошли вниз по стене по полозьям, которых Цзинь прежде не заметил. Остановились примерно наравне с громадиной и вроде как натянулись, заякорив ее с обеих сторон. С верха махины спускался еще один трос – даже толще, чем те, что по бокам. Но, в отличие от остальных, он был не металлический и даже не жесткий. Сплетенные в жгуты охапки проводов или компьютерных кабелей, будто этакая электронная пуповина.
Дети остановились посреди толпы. Все взрослые силились поднять головы. Глаза уже приспособились, и Цзинь с трудом различил значок, выгравированный на машине сбоку. Навроде фашистского символа, этого, как там его… запамятовал. Как же хочется спать! Махина была темная, но Цзиню казалось, что он слышит негромкий пульсирующий звук, будто кто-то ритмично бьет по толстой двери – донн-донн-донн. А может, на манер звука снимающего аппарата. Может, это просто другой снимающий аппарат? Делает групповой снимок? Донн-донн-донн с каждой секундой становилось громче, и на макушке здоровенной пешки появился огонь – наверное, в ее голове есть небольшие окошки. С каждой пульсацией звона вспыхивал желто-оранжевый огонь, придавая махине сходство с маяком. Цзинь был так зачарован звуком и световыми вспышками машины, что даже не заметил, как люди вокруг него валятся с ног. Что-то происходило. И с ним тоже. Ноги стали еще тяжелее. Он услышал звук вроде сгибающегося металла – машина рвалась с удерживающих ее с обеих сторон тросов вверх. Что ни секунда, пол тянул к себе все сильнее. Цзинь огляделся, но детей не увидел. Почувствовал, как кто-то схватил его за плечо. Обернувшись, увидел незнакомца, опирающегося на него. Лицо у того покрывали глубокие морщины, из носа хлестала кровь. Цзинь сообразил, что с его ладоней облезает кожа, марая одежду Цзиня. И не только кожа. Кровь незнакомца тоже начала расползаться по рубашке Цзиня. Человек повалился на него, и они вдвоем рухнули на пол. Цзинь слышал, как донн-донн-донн махины сливается в один непрерывный набатный гул и сплошной свет, чувствуя, как хлынувшая носом кровь заливает лицо. А потом свет и звук внезапно оборвались.
В аппаратной доктор Чанг и его команда стоя смотрели, как подопытные валятся грудой сморщенных, окровавленных тел. Чанг без сил рухнул в кресло. – Ладно, все, выключайте. – Сняв очки, он швырнул их на стол, ущипнул себя за переносицу и испустил вздох. – Придется доложить об этом директору. Тот будет очень недоволен. Поднявшись, Чанг направился к двери. – И начинайте уборку; не утруждайтесь вскрытием. Результаты все равно будут те же, что и в предыдущие двадцать пять раз.
Двое уборщиков, раскачав, швырнули тело в пластиковый контейнер на колесиках. Там уже лежит с десяток трупов. Сегодня, наверное, придется гонять к мусоросжигателю трижды – может, дважды, если навалить их с горкой. Им доводилось убирать еще и не такое; тут хотя бы трупы целехонькие. Вот ежели они в ошметках, тут надобна целая вечность. В костюмах химзащиты работенка нелегкая, но уж лучше это, чем альтернатива. Они подняли следующий труп, раскачали, затем… Кто-то в груде закопошился. Двое пацанов барахтались под телами, тужась выползти. Перепачканные кровью с головы до ног. Один из уборщиков принялся оттаскивать трупы от них. А второй, обернувшись к камерам, замахал руками. – Эй! У нас тут двое живых! Глава 12 Карцер Штаб-квартира отделения «Часовой башни» Джакарта, Индонезия – Джош, ты меня слышишь? Джош Коэн попытался открыть глаза, но свет был чересчур ярок. |
