|
Но это не ради денег. Если бы они хотели коммерциализировать то, что испытывают, то первым делом подали бы на патент. Это стандартная процедура для клинических испытаний. Создаешь вещество в лаборатории, патентуешь его, затем испытываешь. Патент призван помешать конкурентам похитить испытываемый образец и запатентовать его первыми, тем самым убрав тебя с рынка. Без патента испытывают только то, что хотят утаить от мира. И Джакарта – самое подходящее место для этого. Испытания, проводимые в США хоть с одним пациентом, по закону должны быть заявлены в Управление по контролю пищевых продуктов и лекарственных средств с описанием проверяемой терапии.
– Значит, они разрабатывают биологическое оружие? – Возможно. Но до сегодняшнего дня никаких инцидентов в клинике не было. Они не регистрировали никаких смертных случаев, так что если и испытывают что-то на детях, то это самое неэффективное биологическое оружие всех времен. Исходя из того, что я вижу, исследования вполне легитимны. Да притом проводятся из лучших побуждений. Фактически говоря, если они добьются поставленной цели, это станет грандиозным революционным скачком в медицине. – Что также является отличным прикрытием. Но вопрос, зачем красть у самих себя, остается. Если «Иммари» финансирует клинику и управляет ею, зачем нужно посылать собственных людей красть этих детей? Может, у исследовательницы сердце в пятки ушло из-за оружия, которое они создают? – предположил Дэвид. – Не исключено. – Располагает ли источник в джакартской полиции полномочиями, чтобы отпустить доктора? – Нет, очевидно, он сидит на тотемном столбе низковато. – У нас есть досье на шефа? – Минуточку, – Джош провел поиск по базе данных «Часовой башни», и как только данные на шефа появились, откинулся на спинку стула. – Ага, есть досье… Ничего себе! – Зашли его мне в мобильный командный пункт. Ты прошерстил уже все местные данные? – Ага, на поверхность всплыло только это. Но есть и кое-что еще. – Джош терзался сомнениями, упоминать ли об этом, но, как и в видео похищения, в этом ощущался какой-то подвох. – Ни одна другая ячейка не доложила о нападении, и Централь не публиковала никаких коммюнике. В новостях тоже ничего – ни слова с момента боестолкновений в Карачи, Кейптауне и Мар-дель-Плате. Все ячейки спокойны, передают обычные рапорты как ни в чем не бывало. – Предположения? – осведомился Дэвид. – Две возможности: либо они чего-то выжидают – скажем, нашего следующего хода, либо… – Остальные ячейки пали без боя. – Ага. Может статься, мы последняя крупная ячейка, – подтвердил Джош. – Давай-ка ты поработай над шифром – и как можно быстрее. Глава 17 Научно-исследовательский комплекс корпорации «Иммари» Окрестности Буранга, Китай Тибетский автономный район Перед началом видеоконференции доктор Шэнь Чанг попытался избавиться от напряжения. Когда собеседник появился на экране, Чанг, сглотнув ком в горле, проговорил: – Руководитель проекта приказал мне связаться с вами, доктор Грей. Мы следовали протоколу и предписанным исследованиям до буквы… Я не знаю, что… – Ничуть не сомневаюсь, доктор Чанг. Но результат весьма удивителен. Почему выжили дети, а взрослые нет? – Мы пока не знаем. Мы провели тесты на детях. Они демонстрируют устойчивую активацию гена Атлантиды. – Возможно, терапия на взрослых не работает? – Да, возможно. |
