— …А едва мы в офисе узнали, что Николая Сергеевича больше нет, так сразу эта нарисовалась.

«Эта» — так Борис говорил о Колькиной бывшей. Угораздило же Кольку в свое время попасться на удочку одной из «ищущих». Впрочем, что к чему, он понял довольно быстро и выкинул эту дамочку пинком под зад. Но вот ребенка заделать ей успел, в итоге у этой появился вполне легальный повод тянуть из Кольки деньги, что она и делала с виртуозным искусством. Если бы не Сергей Никанорович, Колькин отец, анекдот о том, что женщина способна сделать из мужчины миллионера в том случае, если он до этого был миллиардером, у Кольки воплотился бы в жизнь на сто процентов. Ну, почти. С учетом того, что миллиардером Николай так и не стал… Сергей Никанорович сказал: «С семейными делами разбирайся сам, в это я лезть не буду, но угробить компанию не позволю». И был вполне в своем праве — без связей отца Николаю никогда не удалось бы встать на ноги.

Узнав о ребенке, Николай даже попытался помириться с бывшей, он всегда говорил, что ребенок должен расти в семье. Но бывшая уже захомутала очередную «дойную корову», причем с намного более низким IQ. То есть нашла богатого, но тупого. В то время такие еще встречались… Короче, такого, который сумел быстро раскрутиться и срубить бабла, а вот потом, вместо того чтобы пахать, предпочел кидать понты и в свободное от сего занятия время прожигать жизнь на Канарах, в Куршевеле или Доминикане. Естественно, надолго этого типа не хватило. Они все рано или поздно ушли — кто под могильную плиту, кто обратно в продавцы семечек. Но к тому моменту второй подбородок у этой только-только наметился, а слегка округлившаяся фигура, на которую Коля в свое время и клюнул, еще не вышла за пределы параметров моделей, которые используют производители нижнего женского белья. Так что еще один «нормальный мужик» отыскался довольно быстро. Когда же деньги кончились и у этого, а под нижней челюстью у бывшей благоверной отвисло уже даже не два, а три подбородка, стало поздно. На ее счет Коля никаких иллюзий не питал, и за прошедшие четырнадцать лет она успела сделать из сына свое мелкое подобие. Парень прекрасно разбирался в марках модных домов, знал наперечет все самые крутые курорты и умел виртуозно раскрутить «папика» на очередной денежный транш, но к своим нынешним двадцати годам делать ничего не желал категорически — ни учиться, ни развиваться, ни заниматься хоть чем-нибудь. Коля предлагал сыну вложиться в любое дело, куда он только захочет — хоть в модный дом, хоть в автодилерство, — но тот лишь кривил губы и с бесившим любого нормального человека апломбом заявлял, что работают одни лохи, а папик ему просто по жизни обязан, поскольку-де бросил во младенчестве, чем несказанно ранил его тонкую и нежную душу, так что пусть не дурит и отстегивает бабло. А он согласен только на то, чтобы умастить свою тугую, обтянутую модными джинсами от «Дольче и Габбана» попку в самолетное кресло бизнес-класса (а чё, как лох в экономе летать, что ли, да и задница в экономе уже не умещается) и мотануться позажигать на Ибицу. Ну или еще куда «в нормальное место». Травмированную душу малёха полечить…

Коля при любом упоминании о сыне мрачнел, накатывал стакан чего покрепче, но в запой не уходил и таблетки горстями не жрал, продолжая, впрочем, регулярно отстегивать солидные суммы на «содержание ребенка». Когда умер Сергей Никанорович, эта заявилась на поминки и, никого не стесняясь, устроила жуткий скандал, требуя «уважать права ребенка, который только что потерял любимого дедушку».