|
, ввиду ухудшения состояния здоровья, М.С. Воронцов просит Государя дать ему отпуск. Получив разрешение Императора, князь, по желанию Государя, обязался снабдить перед отъездом своего заместителя генерала Реада «подробными наставлениями о порядке его действия, дабы, таким образом, по отзыву Его Величества, существующая система управления, не будучи изменена в отсутствие князя Воронцова, он, по возвращении в край, имел бы полную возможность продолжать действовать по устройству края с прежним успехом».
4 марта 1854 г. князь М.С. Воронцов с семьей выехал из Тифлиса. Патриарх Нерсес благословил своих отъезжающих друзей. Разбушевавшееся ненастье и сильная простуда Воронцова вынудили путников задержаться на некоторое время в Ставрополе. Наконец 1 мая они прибыли в Мошны, откуда 14-го Михаил Семенович сообщал Патриарху Нерсесу: «Ваше св-ство! Я виноват перед Вами, что не писал вам прежде и что не поздравил вас в свое время с праздником Светлаго Христова Воскресения. ‹…› Мы думаем выехать отсюда 16-го мая через Краков в Дрезден и там по совещании с медиками поехать на воды, какия мне будут назначены. ‹…›. Здесь у нас погода прекрасная; в дороге я немного поправился и надеюсь с помощию Божией, что хорошия воды и совершенный покой от всяких дел дадут мне через несколько воротиться к вам в Тифлис и продолжать службу по-прежнему. Дай Бог, чтобы это случилось. Уверяю Ваше св-ство, что мысль опять скоро с Вами видеться — есть для меня самая приятная и одна из самых убедительных для возвращения в Тифлис ‹…›». Прошло почти полтора года, а здоровье М.С. Воронцова продолжало ухудшаться, и он вынужден был просить Императора об увольнении его с должности наместника и главнокомандующего на Кавказе. По этому поводу он писал из Дрездена Патриарху Нерсесу от 12 ноября 1854 г.: «‹…› Богу не угодно было подкрепить мое здоровие так, чтобы я мог служить по-прежнему, а служить номинально и слабо — для меня невозможно, тем более что служба моя, в таком случае, не только не могла быть полезна для края, но даже была бы вредна. ‹…› хотя я не дорожу жизнью и всегда готов пожертвовать оною для пользы отечества, но, как это выше сказано, чувствую я совершенную уверенность, что вместо пользы оставление меня на прежнем поприще могло бы причинить вред и для меня один стыд и чувство, что я дурно кончаю долговременную мою карьеру ‹…›». Высочайшим приказом 22 июня 1855 г. Нарвскому егерскому полку было велено именоваться Нарвским егерским генерал-адъютанта графа Воронцова полком. В приказе по полку от 20 сентября 1855 г. М.С. Воронцов обратился к его военнослужащим со следующими словами: «Вполне уверен, что Нарвский полк, как и в Отечественную войну, сохранит свою прежнюю славу всякий раз, что в предстоящей Отечественной войне злые и надменные наши неприятели встретят груди и штыки, которые столь славно действовали несколько лет в Молдавии, на незабвенном поле Бородинском и потом во Франции, под Краоном и Лаоном». Таким образом, продолжалась связь времен, связь духовных и воинских традиций русской армии, одним из выдающихся представителей которой являлся М.С. Воронцов. 18 ноября (ст. ст.) 1855 г. в Зимнем дворце состоялась встреча Императора Александра Николаевича с М.С. Воронцовым. Во время беседы Воронцов высказал мнение о необходимости переговоров между воюющими сторонами: «‹…› Нам необходимо принять какую-то позицию, чем оставаться в настоящей ситуации; иначе мы совсем лишимся флота в Черном море ‹…›. Нам следует опасаться в будущем году серьезного нападения на Кронштадт, может быть, на Петербург, не говоря уже о Финляндии ‹…› принимая во внимание все эти вопросы ‹…› я лично убедился, что в жизненных интересах России и для славы и совести Императора нам следует не отказываться от представляемого нам случая быстрого заключения мира ‹…›». |
