«Считаю, что этого делать сейчас нельзя. Мы не можем бросать на контрудары, успех которых сомнителен, последние резервы фронта. Нам нечем будет тогда подкрепить оборону войск армий, когда противник перейдет в наступление своими ударными группировками.

— Ваш фронт имеет шесть армий. Разве этого мало?

— Но ведь линия обороны войск Западного фронта сильно растянулась; с изгибами она достигла в настоящее время более 600 километров. У нас очень мало резервов в глубине, особенно в центре фронта».

Как видите, Жуков упорно критикует и критикует все решения, которые бы ему ни предложили, хотя уже привел немцев к Москве и собирается немцам Москву сдать своим трусливым отказом от инициативных решений по их разгрому. Сталину надоедает изворачивающийся Жуков.

«Вопрос о контрударах считайте решённым. План сообщите сегодня вечером, — недовольно отрезал И.В. Сталин.

Я вновь попытался доказать И.В. Сталину нецелесообразность контрударов, на которые пришлось бы израсходовать последние резервы. Но в телефонной трубке послышался отбой, и разговор был окончен».

Как видите, Жуков получил то, что и хотел, — решение на инициативный контрудар принял не он, а Сталин, а Жуков это решение «мудро раскритиковал». А далее, чтобы понять, что делал Кутузов под Аустерлицем, обратите внимание, что делал Жуков под Москвой. Но сначала его сентенция, которая показывает, что даже к глубокой старости он так и не стал полководцем:

«Тяжёлое впечатление осталось у меня от этого разговора с Верховным. Конечно, не потому, что он не посчитался с моим мнением, а потому, что Москва, которую бойцы поклялись защищать до последней капли крови, находилась в смертельной опасности, а нам безоговорочно приказывалось бросить на контрудары последние резервы. Израсходовав их, мы не смогли бы в дальнейшем укреплять слабые участки нашей обороны».

Как видите, Жуков и на пенсии плачет, что не смог войска, направленные на удар по немцам, подставить под удары немцев позже — когда немцы прорвутся. Не смог «израсходовать» их.

Ну а вот собственно интеллектуальная работа Жукова как полководца:

«Часа через два штаб фронта дал приказ командующим 16-й и 49-й армиями и командирам соединений о проведении контрударов, о чем мы и доложили в Ставку».

То есть Жуков не поехал на места ударов, не оценил обстановку, не принял ни малейшего собственного решения — Жуков приказал штабу, и штаб тупо перебросил приказ Сталина войскам.

А может, так и надо? Может, это и есть умственная работа настоящего полководца?

Нет! Решение на бой требует от командира не в штабе в Носу ковыряться, а тысячи новых решений того, как организовать этот бой, и тысячи решений по ходу боя.

И пока Жуков перебрасывал приказ Сталина в войска, под Ростовом заболевший ангиной Тимошенко в постели неустанно готовил операцию — изучал разведданные и данные о силе собственных войск и занимался теми вопросами, которые командующие армиями сами не могли решить. Скажем, в полосе намеченного удара было много речушек, могли быть минные поля немцев, поэтому Тимошенко собрал с других армий необходимое количество инженерных и сапёрных батальонов для разминирования и строительства мостов. Были морозы, раненые не могли в таких условиях долго оставаться без помощи, и Тимошенко со всех городов в тылах фронта собрал санитарные машины и дополнил их армейскими автомашинами, в результате наступление ждали автоколонны, готовые принять и вывезти раненых. Командующие его армиями для подобных решения не имели власти, это мог сделать только Тимошенко.

Ещё момент, для чего отвлекусь.