Губернатор назвал невесту пампушечкой, помял, потискал в объятиях, а жениху пожал руку: «Желаю. Да, сердечно. Желаю». Видимо, в тот момент он ещё не знал толком, что же сказать новоявленному родственнику.

Зато Пират знал.

— Гуля! — сокращая слово «Гулливер», грохнул он как из пушки на всю веранду. — Манали мы фраеров. Кончился коммунизм. Теперь власть взяли мы. — Он сжал кулак, поднял его над головой, посмотрел на начальника управления внутренних дел. — И уже не выпустим. Верно я говорю, полковник?

— А что? — ответил Якименко с дипломатичной неопределенностью. — Тут уж как получится.

Свадьба гудела и веселилась. Текло, лилось спиртное, наполняя души хмельным угаром. Оказалось, что некоторые гости привезли с собой не жен — что с ними делать на таком важном симпозиуме, — а своих любовниц. Крича «горько», они заводили себя.

Гремела музыка. Начались танцы. Поскольку «молодых» на свадебном пиру не обуревало желание уединиться (заветный пирог они уже давно распробовали), Гулливер и Верочка гуляли с гостями, веселились сами и созерцали чужое веселье.

После полуночи, когда все изрядно притомились, губернатор взял Гулливера под руку и отвел в сад. Кто таков его новый родственник, он уже знал, но все же решил прощупать его взгляды и надежность.

Они остановились у фонтана. Рядом тихо плескались струи воды, подсвеченные красным светом.

— Алексей. — Губернатор говорил раздумчиво, словно колебался, стоит ли затевать разговор вообще. — Ты Каравая знал?

Каравай в криминальном мире считался авторитетом старой закалки. Несколько лет назад он бесследно исчез с горизонта, хотя кореша о нем изредка вспоминали. Поэтому Носенко собирался выяснить, в каких отношениях Гулливер находился с Караваем, и, исходя из этого, строить с ним разговор.

— Знал, — ответил Гулливер и поморщился, — но не кентовался.

— Что так?

— Не нравятся мне такие: не каравай — окусок.

— Это ты точно заметил.

Губернатор засмеялся и шутливо подтолкнул Гулливера. У него с исчезнувшим Караваем были свои отношения.

В конце восьмидесятых годов горный инженер прииска «Лазурный» Игнат Носенко приобрел лицензию на старательские работы по золотишку и сколотил артель. В неё он отобрал лихих мужичков с опытом работы на руднике и имевших судимости за баловство с драгметаллами.

Носенко создавал артель прицельно. Он хорошо знал район тайги, куда собирался вести старателей. Их маршрут лежал на реку Пустышка. Так золотоискатели назвали поток, в котором за многие годы им ни разу не попадались даже блестки слюды или колчедана. Слава бесплодной воды отбивала интерес к Пустышке, и никто не обратил внимания на небольшой пустячок. После землетрясения огромная скальная глыба сползла в воду, и реке пришлось пробивать новое русло. Бурный поток, прорвавшись из-за запруды, смыл наносы и вскрыл коренную породу, обнажив золотоносную жилу.

Артель Носенко, отработав на Пустышке сезон, сорвала большой куш. Осенью, когда настала пора уходить, один из артельщиков доложил бригадиру, что вблизи стоянки появились подозрительные охотники. За неизвестными организовали наблюдение. Хватило одного дня, чтобы выяснить: банда из четырех человек, вооруженная чешскими автоматами «скорпион», целилась завладеть добычей старателей. Месяц назад подобным образом была перебита артель, работавшая в пяти километрах от Пустышки.