|
Малюсенькая деревушка. Кругом пески, заброшенные урановые рудники да еще пеликаны. Я открою этакое небольшое заведение – только для друзей и занятных чудаков, а в обслугу возьму пожилых мексиканок, сногсшибательных красавцев-серфингистов и хипповатых парней и девушек, мозги которых от героина стали как швейцарский сыр. В баре деньги и кредитные карточки посетители будут пришпиливать к стенам, а единственным источником света будут десятиваттовые лампочки, скрытые за подвешенными к потолку скелетами кактусов. Вечерами мы будем вытирать друг другу носы, пить коктейли с ромом и рассказывать истории. Те, что расскажут интересные истории, получат номер бесплатно. В туалет можно будет попасть только после того, как фломастером изобразишь на стене какой-нибудь прикол. Стены комнат будут обшиты сучковатыми сосновыми панелями, а в качестве сувенира каждый получит кусочек мыла.
Должен признаться, на словах гостиница Дега была что надо, но мне все же хотелось уйти. – Прекрасно, Дег. Идея действительно великолепна, только давай слиняем отсюда, ладно? – Похоже, я… – он смотрит на то место, где прожигал дырку, пока я отвернулся. – У-я. – Что случилось? – О, черт. Тлеющий уголек сигареты упал внутрь, в коробку с бумагами и хламом. Дег соскакивает с машины, и мы оба завороженно наблюдаем, как маленький жаркий язычок сжирает бумагу и пробивается сквозь несколько газет; вроде бы он исчез, но вдруг – у-у-ф – коробка мгновенно воспламеняется, озарив наши искаженные ужасом лица саркастической желтой усмешкой. – О боже! – Сматываемся! Меня уже нет. Мы оба несемся вниз по улице, сердце колотится у горла. Мы оборачиваемся лишь на секунду, через два квартала, чтобы увидеть худшее развитие сценария – «астон мартин», объятый шипящей малиновой лавой пламени, в экстазе растекается по мостовой. – Черт, Беллингаузен, это самый идиотский из всех выкинутых тобой финтов. Мы снова бежим, я впереди, мои занятия аэробикой дают себя знать. Дег заворачивает за угол позади меня, и вдруг я слышу тихий возглас и глухой удар. Обернувшись, я вижу, что Дег налетел на Шкипера Всех Народов, бродягу, которого можно встретить «У Ларри» (свое прозвище он получил за капитанскую фуражку, как у одного из героев телесериала). – Здорово, Дег. Бар закрыт? – Привет, Шкип. А то. Опаздываю на свиданьице. Надо бежать, – уже на ходу говорит он, показывая на Шкипера пальцем, словно яппи, лицемерно обещающий как-нибудь вместе отобедать. Пробежав еще десять кварталов, мы в изнеможении, едва переводя дух, останавливаемся и делаем земные поклоны. – Никто не должен знать об этом проколе, Эндрю. Понял. Никто. Даже Клэр. – Я что, похож на дебила? Господи. Уф-уф-уф. – А как же Шкипер? – спрашиваю я. – Думаешь, он не способен к двум прибавить два? – Он? Не-а. У него мозги давно превратились в тосол. – Уверен? – Да. – Мы дышим почти свободно. – Быстро. Назови десять рыжеволосых покойников, – командует Дег. – Что? – У тебя пять секунд. Раз, два, три… Я задумываюсь: – Джордж Вашингтон, Денни Кей… – Он еще жив. – Нет, мертв. – И то правда. Призовое очко. Остаток пути до дома был не столь занимателен.
Я НЕ РЕВНУЮ
Очевидно, Элвисса, покинув наш бассейн, тем же вечером уехала автобусом-экспрессом. Проехав четыре часа на северо-запад к побережью, она оказалась в Санта-Барбаре. Здесь она нашла новую работу, и какую! – не поверите – садовником в монастыре. |
