И некоторое время спустя Сюлли был назначен суперинтендантом.

Габриель рожает ему еще двух детей: Катерину-Генриетту, признанную позже во Франции под именем герцогини д'Эльбёф, и Александра Вандома, будущего главного приора Франции.

Эта осада Амьена произошла совершенно неожиданно. Двенадцатого марта 1597 года, в то время как король с маркизой танцевали балет, ему доложили, что на Амьен неожиданно напали испанцы. Естественно, эта новость прервала балет. Король на минуту задумался, затем разрешил положение так:

— Ну что ж, поиграли в короля Франции, пора опять становиться королем Наварры!

И, увидев, что маркиза заплакала, сказал:

— Ничего, госпожа моя. Приходится брать оружие и затевать еще одну войну.

Он уехал, а двадцать пятого сентября 1597 года Амьен был отбит.

Во время этой осады, а именно. 10 июля 1597 года, Генрих IV делает Габриель герцогиней де Бофор.

Вот письмо, которое ее любовник написал в это время:

«Этим вечером я вернулся рано… Мы верим в мир и надеемся, что он будет заключен сегодня. Что касается меня, я нахожусь среди членов Лиги Сен-Тома и сегодня утром буду говорить с епископами. Кроме тех, которых я послал вчера Вам для эскорта, посылаю Вам еще пятьдесят стрелков. Надежда видеть Вас завтра удерживает мою руку от более длинных фраз. В воскресенье я сделаю опасный прыжок. В тот час, когда я Вам пишу, сотня нахалов висит у меня на плечах. Они заставят меня наконец возненавидеть Сен-Дени, как ненавидите его Вы. До свидания, сердце мое. Приезжайте завтра пораньше, мне кажется, что я уже год не видел Вас. Миллион раз целую Ваши милые руки, мой ангел, и Ваши губы, моя любовь. 23 июля».

Через несколько дней после рождения Цезаря он пишет Габриель другое письмо:

«Сердце мое! Мне нечего Вам сообщить, кроме того, что я возобновил женитьбу моего кузена и все контракты были заключены. С вечера до полуночи я играл в реверси. Вот и все новости из Сен-Жермена, мой дружок. Страшно хочу Вас видеть, но это случится не раньше, чем Вы оправитесь. Сейчас я занят послом Савойи, который прибыл заключить со мной мир, а заключить его можно будет только в субботу. Возлюбленная моя! Любите меня всегда хорошенько и будьте уверены, что Вы одна владеете моею любовью. На этой правде целую миллион раз Вас и маленького человечка. 14 ноября».

Продолжит представление любовного и эпистолярного стиля Генриха IV еще одно письмо. Право, можно поверить, что оно принадлежит скорее перу господина де Скюдери, а не победителю при Кутра и Иври.

«Сердце мое, я затравил оленя за один час с полным удовольствием и прибыл сюда в четыре утра. Я остановился в моем маленьком гнездышке, где сейчас удивительно прекрасно. Дети явились ко мне, или, скорее, мне их принесли. Моя дочка очень похорошела и становится красавицей, а сын будет красивее старшего брата. Вы меня околдовали, мои любимые, принося мне столько же любви, сколько я Вам оставил. Ах, как Вы мне угодили! Во мне было столько любви, я думал, уезжая, что уношу всю ее с собой, не оставляя Вам ни капли. Увы, я ухожу забавлять Морфея, но если он во сне подменит мне Вас, я вечно буду избегать его компании. Доброй ночи мне и здравствуйте, моя любовь! Миллион раз целую Ваши прелестные глаза».

Еще письмо. Это, наконец, последнее:

«Мое очарование! Через два часа после этого гонца Вы увидите кавалера, который любит Вас страстно, которого называют королем Франции и Наварры. Титул безусловно достойный, но утомительный. Звание Вашего смиренного подданного мне гораздо более соблазнительно. Впрочем, все три достаточно хороши, под каким бы соусом их ни подали, и я не намерен уступать их никому. По Вашему письму я понял, с каким нетерпением Вы направлялись в Сен-Жермен. Мне очень приятно, что Вам полюбилась моя сестра.