К счастью, Сюлли был на месте. А Генрих IV ничего не делал без его совета.

Итак, Генрих IV был в Фонтебло, и перед тем, как вскочить на лошадь и отправиться на охоту, послал за Сюлли. Взяв его за руку, он обвил его пальцы своими. Эта привычка всегда проявлялась у него, когда ему нужно было задать вопрос, который его тревожил.

— Что такое, сир? — спросил Сюлли. — Случилось что-нибудь?

— Случилось, мой дорогой Сюлли, — сказал король, — что я привык делиться с тобою всеми моими секретами и раскрою тебе еще один, чтобы показать тебе, на что я готов пойти в погоне за сокровищем, которого, быть может, не найду.

И, протянув бумагу Сюлли, отвернулся, будто стыдясь того, что там написано.

— Читай это, — бросил он, — и скажи свое мнение.

Сюлли прочел. Это было обещание жениться на мадемуазель д'Антраг. Обещание предполагало, однако, что оно будет выполнено при одном условии.

Там говорилось, что Генрих обещает жениться только в том случае, если в продолжение года мадемуазель д'Антраг произведет на свет ребенка мужского пола.

Сюлли, прочитав, обернулся к королю.

— Ну, — спросил Генрих, — как тебе кажется?

— Сир, — ответил суперинтендант, — я еще недостаточно обдумал положение, которое вас так сильно волнует, чтобы высказывать свое мнение.

— Да, да! — подхватил Генрих. — Говори просто, мой друг, и не секретничай. Твое молчание обижает меня больше, чем любые обсуждения и осуждения. По этому поводу я жду твоего одобрения, хотя знаю, что те сто тысяч экю еще держат тебя за сердце. Позволяю говорить все, что тебе захочется. Клянусь, что не буду злиться. Говори, наконец, свободно! И скажи мне все, что ты думаешь. Я так хочу, я приказываю.

— Сир, вы правда этого хотите?

— Да.

— И что бы я ни сказал и ни сделал, вы не разозлитесь?

— Нет.

— Сир, — сказал тогда Сюлли, разрывая пополам обещание, — вот мое мнение, если вы хотели его знать.

— Ventre-saint-gris! Что вы себе позволяете, мсье? — сказал Генрих. — Мое мнение, мое личное мнение! Что вы сумасшедший!

— Да, сир, — ответил Сюлли, — я сумасшедший, я даже полный идиот и хочу им остаться, но только, чтобы я был один такой во Франции.

— Я вас выслушал, — сказал король, — не хочу задерживать вас долее, чтобы не нарушить слова, которое вам дал.

И на этом он оставил Сюлли. Но, оставив Сюлли, он зашел в кабинет, спросил бумагу и чернила у Ломини и своей рукой составил новое обещание, которое было отослано. После чего он встретил Сюлли на лестнице, молча прошел мимо него и отправился на два дня охотиться в Буа де Мальзерб.

Вернувшись в Фонтенбло, Генрих нашел сто тысяч экю, сваленных на пол в его кабинете.

Он приказал вызвать Сюлли.

— Что это такое? — спросил он.

— Сир, — сказал Сюлли, — это деньги.

— Я прекрасно вижу, что это деньги.

— Угадайте, сир, сколько?

— Как это я угадаю? Единственное, что я вижу, это то, что их много.

— Нет, сир.

— Как — нет?

— Всего каких-то сто тысяч экю.

Генрих понял и после мгновенной паузы сказал:

— Ventre-saint-gris! Дорогая ночка!

— Не считая обещания жениться, сир!

— Ну, что до обещания жениться, — сказал Генрих IV, — оно законно лишь при условии, что будет ребенок, а это зависит от меня.