– Резаные поросята? – медленно, с расстановкой повторила она, глядя ему в глаза. – Вы изволили назвать моих сестер резаными поросятами?!

Дрейкстоун пожал плечами:

– А с кем еще прикажете их сравнить? Орут так, словно за ними гонятся все черти ада!

– Вы… вы чудовище! – задыхаясь от гнева, воскликнула Луиза.

– Это комплимент? – как ни в чем не бывало улыбнулся он.

– Оставьте ваши шутки! Обо мне вы можете говорить что угодно, но когда дело касается моих сестер…

Как ни старался герцог держать себя в руках, от взгляда Луизы не укрылось, как скрежетнули его зубы.

– Я не называл их резаными поросятами. Я сказал «как резаные поросята», мисс!

– О своих собственных братьях и сестрах вы тоже позволяете себе подобные выражения, ваша светлость?

– Видите ли, мисс Луиза, у меня нет ни братьев, ни сестер.

– Даже двоюродных?

– Даже двоюродных.

От удивления Луиза заморгала чаще.

– Но… но ведь это ненормально! – пробормотала она.

– Нормально или нет – в моем случае это факт, мисс. Возможно, причина этого в том, что мои мать и отец тоже были единственными детьми у своих родителей. И прежде чем вы меня спросите, есть ли у меня друзья и позволяю ли я себе подобные выражения в их адрес, отвечу: да, есть. Но если бы я назвал их поросятами, они бы просто посмеялись вместе со мной, только и всего…

– Неудивительно, – усмехнулась, в свою очередь, Луиза, – если представить себе, какие у вас друзья! Впрочем, перейдем к делу. К вашему сведению, завтра же я собираюсь обратиться в суд с требованием, чтобы мне и сестрам назначили другого опекуна. И я даже не сомневаюсь, что суд встанет на мою сторону!

– А я уверен в обратном, мисс.

– Уж не хотите ли вы сказать, – Луиза уперла руки в бока, – что собираетесь помешать мне? Интересно, как?

– При чем здесь я? Существует закон, мисс Луиза! Если ваш дядюшка назначил меня вашим опекуном в полном соответствии с законом, то вы не можете менять опекунов как перчатки всякий раз, когда вам заблагорассудится!

– Будем надеяться, что законники все-таки неглупые люди, сэр, и сообразят, кто сможет быть лучшим опекуном для несовершеннолетних девочек: их родная сестра или какой-то повеса, у которого, хотя ему уже исполнилось тридцать лет, до сих пор гуляет ветер в голове!

Герцог приблизил лицо вплотную к лицу Луизы. Ноздри его раздувались от гнева.

– Я не ослышался, мисс, вы изволили сказать, что у меня гуляет ветер в голове?

– Судя по тому, что пишут о вас в газетах, иной характеристики вы не заслуживаете!

– Вы доверяете сплетням из бульварных газетенок?

– Газетам можно было бы и не верить, но то же самое говорил мне о вас мой брат, пока еще был жив.

– А вам не приходило в голову, мисс, что, возможно, говорил он вам это, будучи изрядно пьяным?

– Судя по его рассказам, спаивал его не кто иной, как вы! Не беспокойтесь, я знаю о вас вполне достаточно, ваша светлость: и о вашем пристрастии к карточным играм, за которыми вы проводите целые дни, и о пари наподобие того, в результате которого погиб мой брат, и даже о ваших многочисленных любовных похождениях… Ваш клуб следовало бы переименовать в Клуб беспутных людей, и вы – главный претендент на этот титул!

Луиза обратила внимание, что его светлость так же тяжело дышит, как и она сама. Нервничает, стало быть… Не ожидал, бедолага, что неведомая ему до сих пор Луиза Прим даст ему отпор!

Впрочем, Луиза заметила еще и то, что зеленые глаза герцога Дрейкстоуна теперь уже почему-то смотрят на нее немного добрее, а сердитая складка на лбу понемногу разглаживается.